Кузнечик дорогой
Первое удачное русское лирическое стихотворение было написано летом 1761 года Ломоносовым. Ученый, обремененный не только наукой, но и общественными делами, позавидовал кузнечику:
Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Ты ангел во плоти иль, лучше, ты бесплотен,
Стихотворение имеет следующий заголовок: «Стихи, сочиненные на дороге в Петергоф, когда я в 1761 году ехал просить о подписании привилегии для академии, быв много раз прежде за тем же». Это переложение с древнегреческого, однако здесь нечто большее, чем просто удачный перевод. То, что было анакреонтическим стихотворением «К цикаде», становится самостоятельным русским стихотворением. Так началась русская лирика – с образа кузнечика: с мечты человека о свободе при полном сознании собственной хрупкости.
Стихотворение написано шестистопным ямбом. То есть, если его скандировать, ударение падает на каждый второй слог, всего шесть ударений:
Кузне чик до рого й, коль мно го ты блаже н…
Таков метр стихотворения, реально же здесь, конечно, лишь четыре ударения:
Кузне чик дорого й, коль мно го ты блаже н…
По смыслу произносимого ударение на слове «дорогой» получается довольно слабым, сильнее всего ударение на словах «кузнечик» и «много», средней силы ударение – на слове «блажен». Первое ударение (на «кузнйчик») кажется самым сильным, поскольку это практически единственное ударение в первом полустишии (в то время как во втором полустишии и слов больше, и ударений – разной силы). А также потому, что «кузнечик» – первое слово предложения. И еще потому, что оно задает тему, называет главного героя стихотворения.
Поэтому мы чувствуем, как сильно ударяется и даже растягивается слог «не». Этот слог в слове «кузнечик» и так был как бы главным, поскольку на него падало ударение. Но теперь, из-за влияния стиха, он становится еще главнее. Из простого слога он становится центральным звуком, фоном всего стиха.
Посмотрим на слоги, выделенные четырьмя ударениями:
не го но е н
«КузНЕчик» отражается в «блажЕН»: НЕ – ЕН. Начинается (средствами поэзии) волшебное превращение насекомого в некое ангельское существо. При этом происходит как бы взбегание по воздушным ступенькам, обозначенным звуком О: ГО – НО -. Этим ударным О помогают и безударные О стиха:
Кузнечик дОрОгО й, кОль мнО гО ты блажен…
Безударные О перемежают ударные, создавая ощущение прыжка-полета, состоящего из двух фаз: нижней и верхней. На ГО и НО кузнечик находится в верхней точке, на остальных слогах с О – либо на взлете, либо спускаясь.
Интересны здесь сочетания ОгО и О гО, также подчеркивающие прыжки.
Однако вернемся к НЕ и посмотрим, что оно делает дальше – теперь уже на протяжении всего стихотворения.
Во втором стихе «блажЕН» подхватывается словами «счастьЕМ одарЕН».
В третьем стихе слово «куЗНЕчик» отражается в слове «жИЗНь». В слове «Жизнь» откликается еще и слово «блаЖен», которое «кузнечик» уже вобрал в себя ранее. То есть слово «кузнечик» отражается в слове «жизнь» и звуком Ж, которого у него самого нет. Слово «кузнечик» как бы нарастает по ходу стихотворения – подобно снежному кому.
В четвертом стихе мы слышим вариацию отражения НЕ – ЕН, которое было в первом стихе.
И НАслаждаешься медвЯНою росою.
Здесь НА – АН.
В пятом стихе «кузНЕчик» падает, он вдруг – «презрЕННа тварь»:
Хотя у многих ты в глазах презренна тварь…
Зато в шестом стихе «кузнечик» взлетает:
Слово «НО» подхватывает здесь слово «мНОгих» из предыдущего стиха, подчеркивая оппозицию, как бы возражая ему. «КузНЕчик» же подхватывается словом «истиНЕ», и подхватывается очень интересно. На ударное НЕ отвечает безударное НЕ, причем здесь мы имеем пропущенное метрическое ударение. (Если стих скандировать, то ударение третьей стопы как раз падает на НЕ: «ъстинй».) Скажем красиво: ударение есть, но оно бесплотное. Кроме того, на слове «истине» кончается третья стопа, то есть полустишие. Из-за пропущенного метрического ударения и из-за положения перед цезурой это слово как бы длится, становится на дыбы, нависает над пустотой. Сравним это со взлетевшими вперед качелями, достигшими высшей точки. (Прыгать в такой момент с качелей, причем с закрытыми глазами, было одним из удивительных ощущений моего детства.) Вокруг этого невесомого НЕ стоят подчеркивающие его два ударные АМ:
Но в сАМой истиНЕ ты перед нАМи царь.
Эти АМ имеют опору в словах из предыдущих стихов: в слове «медвЯНою», а также (через М) в словах «МЕж МЯгкою травою».
Их ударное А мощно перекликается с последним словом стиха: «цАрь». Так «кузнечик» отражается в «царь», хотя в этих двух словах нет ни одного совпадающего звука.
А в седьмом стихе кузнечик назван ангелом:
Но именно не просто назван, а действительно становится ангелом – благодаря поэтическому волшебству. Его НЕ отражается в АН, слово «кузнечик» отражается в слове «ангел», и отражение это было исподволь подготовлено. (Сначала было НЕ – ЕН, потом НА – АН. И вот – АНгел.) Это, пожалуй, не было бы столь очевидно (и было бы даже просто надуманно), если данные два слова не стояли бы в стихе в одинаковой позиции, а именно в первой стопе, при том, что последний слог – безударный, относящийся к уже следующей стопе: «кузнйчик» – «ты бнгел». Я думаю, что эти два ключевых слова стоят на отражающих друг друга местах и в стихотворении. Хотя стихотворение представляет собой пять двустиший, по смыслу и по звучанию оно все же распадается на начальное четверостишие, серединное двустишие и заключительное четверостишие (и к этому мы еще вернемся). «Кузнечик» открывает начальное четверостишие, а «ты ангел» – заключительное четверостишие:
Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
Но в самой истине ты перед нами царь;
Ты ангел во плоти иль, лучше, ты бесплотен,
Ты скачешь и поёшь, свободен, беззаботен;
Что видишь, все твоё; везде в своём дому,
Не просишь ни о чём, не должен никому.
Итак, мы остановились на:
Ты ангел во плоти иль, лучше, ты бесплотен…
В следующем стихе будет рифма «беззаботен».
В первом и втором стихе начального четверостишия мы слышали в конце стиха ударные ЕН: «блажен», «одарен». А вот в первом и втором стихе заключительного четверостишия мы слышим безударные ЕН. Почему такое эхо? Видимо, потому что кузнечик теперь ангел, который бесплотен.
Послушаем последний стих:
Не просишь ни о чём, не должен никому.
Вот он, «кузНЕчик» – во всю свою кузнецкую:
НЕ просишь НИ о чём, НЕ должЕН НИкому.
И каждое «не» (или «ни») отрицания – это прыжок. Всего четыре прыжка. Интересно, что не просто отрицается внешняя зависимость, а каждое отрицание несвободы есть одновременно прыжок-полет, то есть реализация внутренней свободы. Реализация того «прыжкового» НЕ, которое включено в первое слово стихотворения: «кузНЕчик». И это не досужее рассуждение, но действительно слышно в стихотворении.
В заключительном четверостишии стихи имеют по четыре ударения (за исключением предпоследнего стиха, о чем речь впереди), и каждое – прыжок:
Ты Ангел во плотИ иль, лУчше, ты бесплОтен,
Ты скАчешь и поЁшь, свобОден, беззабОтен;
Что вИдишь, всЁ твоЁ; вездЕ в своЁм домУ,
Не прОсишь ни о чЁм, не дОлжен никомУ.
Кузнечик прыгает в последнем четверостишии, в первом же четверостишии он еще, так сказать, спокойно нежится в траве:
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя в первых двух стихах уже заключена возможность прыжков:
КузнЕчик дорогОй, коль мнОго ты блажЕн,
Коль бОльше пред людьмИ ты счАстьем одарЕн!
В срединном же двустишии не происходит ничего:
Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
Но в самой истине ты перед нами царь.
Здесь только высказывается мысль – причем в двух резко противопоставленных изречениях: глазам многих противопоставляется истина, презренной твари – царь. Так два этих стиха образуют внутреннюю границу стихотворения. Это как бы вставленное в стихотворение зеркало. В Дозеркалье кузнечик – тварь, в Зазеркалье – царь.
И мы видим трех кузнечиков. Первый кузнечик – сидящий в траве, не прыгающий кузнечик. Второй – кузнечик в момент трансформации, в момент превращения в ангела, в царя в истине. Третий – прыгающий кузнечик. Или так скажем: кузнечик до трансформации – кузнечик в момент трансформации – кузнечик после трансформации.
Предпоследний стих говорит о полном единстве кузнечика с миром, это «tat tvam asi». В нем четко звучат все шесть ударений – по три на каждое полустишие:
Что вИдишь, всЁ твоЁ; вездЕ в своЁм домУ…
Здесь можно услышать и прыжки, и, наоборот, покой – отражение, например, стиха с тремя ударениями: «И наслаждАешься медвЯною росОю». Предпоследний стих как бы вбирает в себя обоих кузнечиков – покоящегося и прыгающего. И затем уж идут прыжки вовсю – в последнем стихе.
Такие вот дела в стихотворении, оглянемся же теперь на слово: КУЗ-НЕ-ЧИК. КУЗ – хрупкое и готовое задрожать-запеть тельце кузнечика. Звук К (с которого не только начинается, но и которым оканчивается слово «КузнечиК») передает хрупкость и повторяется в начальном четверостишии в словах «коль», «коль» (этот повтор выражает также возможность прыжков). Мы как бы притрагиваемся к тельцу кузнечика, ощупываем его. Звук З отражается в начальном четверостишии в звуках З и Ж: «блажен», «жизнь», «меж», «наслаждаешься». А вот слог ЧИК отражается в слове «сКаЧешь» заключительного четверостишия. Я хочу сказать, что слово «кузнечик» устроено так же, как и стихотворение о кузнечике. Именно стихотворение дает нам увидеть, что такое на самом деле слово – «в самой истине».
Из книги Культура времен Апокалипсиса автора Парфрей Адам Из книги Ради единого слова автора Аграновский Валерий АбрамовичПЕРЕД ДОРОГОЙ Мешающие деталиС мыслями в голове действительно не страшно отправляться в путь. Есть возможность заранее выработать тактику и стратеги ю сбора материала, вести поиск не разбросанно, а четко, целеустремленно, без суеты; обеспечить логику будущего
Из книги Исторические байки автора Налбандян Карен ЭдуардовичРомантик, или Дорогой благих намерений. В двадцать с чем-то лет Жозеф-Игнас – уже профессор литературы в Бордо. Казалось бы чего больше?Но он романтик. Ему хочется избавлять людей от страданий.В 32 года заканчивает медицинский факультет Парижского университета.В 51 год
Из книги Как любить детей автораДорогой благих намерений Джоан Роулинг рассказывает, что предком этого заклинания было древнее исцеляющее заклинание. Употреблялось оно по отношению к болезни и переводилось как "Да будет болезнь уничтожена". АБРАКАДАБРА.Очень и очень давно некто попытался применить
Из книги Русский со словарем автора Левонтина Ирина БорисовнаДорогой коллега! Вопрос - как любить детей - вечен для педагогики. Но не для педагогики как академической науки, а педагогики как уникального единства науки и высокого искусства, как образа жизни, как состояния духа. Обидно, что педагогическая наука не стремится к
Из книги Исповедь отца сыну автора Амонашвили Шалва АлександровичВыбирай, дорогой! Был когда-то анекдот про Брежнева и грузина с арбузом. «Выбирай, дарагой!» - «Как же выбирать, когда он один?» - «Э! Ты у нас адын, мы тэбя выбираем!» Анекдот, понятное дело, разоблачает фальшь официоза. Едва ли, однако, значительная часть народа причисляла
Из книги На пути к архетипу автора Шендерович Виктор АнатольевичДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ! Книга эта была написана и издана в 1980 году, когда моему сыну Паате, перед которым я исповедовался, исполнилось 16 лет.Я предлагаю Вам ее почти без изменений, если не считать редакционную правку и оглавления отдельных частей.Но Вам будет интересно, каков он
Из книги Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках автора Гречко Матвей Из книги Карл Маркс и советская школьница автора Архипова Александра Из книги Веселые человечки [культурные герои советского детства] автора Липовецкий Марк Наумович4 Находка сценаристов фильма «Дорогой мой человек» История анкеты КМ на этом не заканчивается.В 1958 году выходит фильм по сценарию Ю. Германа и И. Хейфица «Дорогой мой человек», сразу попавший в лидеры проката, его посмотрело за первые годы проката 5 миллионов зрителей.
Из книги автораПРОЛОГ Сергей Ушакин «Мы в город изумрудный идем дорогой трудной»: маленькие радости веселых человечков Какое туманное лето В неласковой этой стране! Я в теплое платье одета, Но холодно, холодно мне! <…> Я встретила здесь крокодила. Он мне улыбнулся, как друг. «Ты
Эта книга - краткое, но яркое повествование о первых полностью сухопутных насекомых, с размышлениями о путях их эволюции и о средообразующей деятельности животных, постоянно воссоздающей биосферу. Она - плод длительных наблюдений автора в природе, тщательного штудирования научной литературы, а также чтения лекций. Книга в увлекательной форме расширяет горизонты школьной программы и делает более содержательным постижение соответствующих глав зоологии и экологии. По форме она может быть отнесена к особому жанру научно-художественной литературы.
И.В. Стебаев
КУЗНЕЧИК ДОРОГОЙ
Эволюционно-экологические очерки
Игорь Васильевич Стебаев - профессор, доктор биологических наук. Родился в Москве в 1925 году. Учился энтомологии в Москве, в университете имени М. В. Ломоносова. Его учителями были профессора Е. М. Смирнов, А. А. Захваткин, Э. Е. Беккер, академики М. С. Гиляров и Г. Я. Бей-Биенко.
Кузнечиками и саранчовыми начал заниматься еще в студенческие годы, в Прикаспии. Потом изучал их в пустынях Кара-Кум и Гоби, в горах Копетдага и Тянь-Шаня. В эти годы ему посчастливилось сотрудничать с великим биологом Н. В. Тимофеевым-Ресовским.
В 1960 году переехал в Сибирь и принял участие в становлении биологического образования в недавно созданном Новосибирском государственном университете, где работал под руководством академика Д. К. Беляева.
Занимался исследованиями экологии саранчовых и кузнечиков на территории Сибири и ее сопределий, от озера Иссык-Куль в Средней Азии до озера Ханка на Дальнем Востоке.
В настоящее время И. В. Стебаев читает в Новосибирском государственном университете лекции по зоологии беспозвоночных и биосферной экологии. Он автор многих научных статей и двух монографий. Среди его учеников, уже ставших профессорами, - специалисты по разным группам насекомых, в том числе и саранчовых.
Посвящается светлой памяти Сергея Петрунева
"Кузнечик дорогой, коль много ты блажен…"
М.В. Ломоносов
Кузнечик дорогой, коль много ты блажен…
Эта стихотворная строка пришла однажды в голову ученому и поэту, отделившему литературный русский язык от церковно-славянского и названному А. С. Пушкиным "первым нашим университетом" - Ми-хайле Васильевичу Ломоносову. А случилось это по дороге из Санкт-Петербурга в Петергоф, куда он езживал пред царственные очи дочери Великого Петра хлопотать о привилегиях Императорской Академии Наук. Экипаж ученого повредился, и пока его чинили, натуралист оказался на лесной поляне с высоченными травами. Она была залита зноем августовского дня 1761 года и до краев наполнена треском, звоном и пением кузнечиков и других им подобных музицирующих существ. Отделенный звуковым занавесом этого концерта от целого мира, Михаила Васильевич, вспоминая все, что по этому поводу знал из зоологии, продолжил так:
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
Но в самой истине ты перед нами царь.
Ты ангел во плоти, иль лучше ты бесплотен!
Ты скачешь и поешь свободен, беззаботен.
Что видишь - все твое: везде в своем дому,
Не просишь ни о чем, не должен никому.
Запомним эти строки, так как, читая книгу дальше, нам не раз придется вспоминать их с научной целью.
Кузнечики: кто они?
Возможно, что главным оркестрантом в концерте, который поляна давала Ломоносову, был настоящий КУЗНЕЧИК со звонким латинским именем Теттигония кантанс (Tettigonia cantans Fuess.; последнее слово в латинском названии - сокращенная фамилия первооткрывателя вида), или кузнечик певчий. Кузнечик этот, обычный в нашей средней полосе, появляется весной из яичка, запрятанного в землю.
Как происходит этот непростой процесс у всех кузнечиков, детально исследовал и описал Жан Анри Казимир Фабр, кавалер ордена Почетного Легиона Франции, Гомер насекомых, как назвал его замечательный русский поэт и художник Максимилиан Волошин. Двухтомная книга Ж. А. Фабра "Инстинкт и нравы, насекомых" недавно переиздана в России.
Имея уже вполне "взрослые" длинные усы и прыгательные ноги, как положено кузнечикам, "коленками назад", это существо называется в энтомологии (наука о насекомых) еще лишь НИМФОЮ КУЗНЕЧИКА, так как брюшко его и, главное, крылышки еще совсем короткие. Нимфами древние греки называли доброжелательные к людям божества, жившие рядом с ними в разных уголках природы. Слово это стало научным термином, обозначающим стадию развития насекомых с неполным превращением, отличающуюся от личинок, о которых мы скажем потом. Если продолжить древнюю традицию, то нимф кузнечиков и им подобных, живущих, как и в Греции, в луговых травах, следовало бы называть лимонидами, то есть нимфами трав.
Нимфе предстоит еще расти и, главное, несколько раз линять, сбрасывая свой старый нерастягивающийся хитиновый панцирь и обзаводясь новым - так сказать, на размер большим. Все это, как можно судить по рисунку, на котором изображены стадии линьки родственников нашего кузнечика - саранчовых, - работа долгая и нелегкая - ведь нужно, не обрывая, вытянуть свое тело из каждого старого коготочка! Да и рискованная, так как происходит она при невозможности ускакать от врагов, а их вокруг так много!
Две стадии линьки родственников нашего кузнечика - саранчовых
Шагая с листика на листик длинными ногами с присосками, постоянно вылизываемыми для липкости, и ориентируясь в густой зелени и тени больше на ощупь, длинными усиками, чем глазами (кстати, не очень большими), нимфы кузнечиков добираются сначала по травам, а потом по ветвям и даже стволам до крон кустов и деревьев. И вот наконец они уже взрослые крылатые кузнечики, которые, как и все взрослые насекомые, далее не растущие и соответственно не линяющие, именуются ИМАГО (от латинского imago - образ), что означает "полный образ сущего". Это и есть высший этап индивидуального развития их организма.
Теперь кузнечик, незаметный уже и в травах, совсем незрим в кронах, потому что полностью зелен и покрыт плащом крыльев, в которых прорисованы даже прожилки листьев. И поэтому, как метко заметил Ломоносов, он как бы бесплотен и вблизи неба царит над всеми своими сородичами и даже над людьми, оглашая своей неповторимой песней уже желтеющие и замолкающие березовые рощи.
Кузнечик и осциллограмма его песни для недалеко сидящей самочки
Посмотрите, как выглядят певец и внимающая ему самка, снабженная саблевидным яйцекладом, а также - приблизительно - его песня на осциллограмме (записи колебаний звуковых волн). Можно сказать, вся его плоть и особенно крылья служат именно для пения и слушания, как у ангела. Это даже больше, чем пение, это игра на особом инструменте, именуемая СТРИДУЛЯЦИЕЙ. На нашем рисунке у начала крылышек кузнечика со спинной стороны можно видеть как бы "кренделек" налегающих друг на друга (левокрылый всегда сверху) перепончатых бубнов, или тимпанов. Их гребенчатые ободки служат смычками, очень быстро трущимися друг о друга при трепетании сложенных крыльев. Этот звуковой орган называют стридуляционным.
Игорь Васильевич Стебаев - профессор, доктор биологических наук. Родился в Москве в 1925 году. Учился энтомологии в Москве, в университете имени М. В. Ломоносова. Его учителями были профессора Е. М. Смирнов, А. А. Захваткин, Э. Е. Беккер, академики М. С. Гиляров и Г. Я. Бей-Биенко.
Кузнечиками и саранчовыми начал заниматься еще в студенческие годы, в Прикаспии. Потом изучал их в пустынях Кара-Кум и Гоби, в горах Копетдага и Тянь-Шаня. В эти годы ему посчастливилось сотрудничать с великим биологом Н. В. Тимофеевым-Ресовским.
В 1960 году переехал в Сибирь и принял участие в становлении биологического образования в недавно созданном Новосибирском государственном университете, где работал под руководством академика Д. К. Беляева.
Занимался исследованиями экологии саранчовых и кузнечиков на территории Сибири и ее сопределий, от озера Иссык-Куль в Средней Азии до озера Ханка на Дальнем Востоке.
В настоящее время И. В. Стебаев читает в Новосибирском государственном университете лекции по зоологии беспозвоночных и биосферной экологии. Он автор многих научных статей и двух монографий. Среди его учеников, уже ставших профессорами, - специалисты по разным группам насекомых, в том числе и саранчовых.
Посвящается светлой памяти Сергея Петрунева
«Кузнечик дорогой, коль много ты блажен…»
М.В. Ломоносов
Кузнечик дорогой, коль много ты блажен…
Эта стихотворная строка пришла однажды в голову ученому и поэту, отделившему литературный русский язык от церковно-славянского и названному А. С. Пушкиным «первым нашим университетом» - Ми-хайле Васильевичу Ломоносову. А случилось это по дороге из Санкт-Петербурга в Петергоф, куда он езживал пред царственные очи дочери Великого Петра хлопотать о привилегиях Императорской Академии Наук. Экипаж ученого повредился, и пока его чинили, натуралист оказался на лесной поляне с высоченными травами. Она была залита зноем августовского дня 1761 года и до краев наполнена треском, звоном и пением кузнечиков и других им подобных музицирующих существ. Отделенный звуковым занавесом этого концерта от целого мира, Михаила Васильевич, вспоминая все, что по этому поводу знал из зоологии, продолжил так:
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
Но в самой истине ты перед нами царь.
Ты ангел во плоти, иль лучше ты бесплотен!
Ты скачешь и поешь свободен, беззаботен.
Что видишь - все твое: везде в своем дому,
Не просишь ни о чем, не должен никому.
Запомним эти строки, так как, читая книгу дальше, нам не раз придется вспоминать их с научной целью.
Кузнечики: кто они?
Возможно, что главным оркестрантом в концерте, который поляна давала Ломоносову, был настоящий КУЗНЕЧИК со звонким латинским именем Теттигония кантанс (Tettigonia cantans Fuess.; последнее слово в латинском названии - сокращенная фамилия первооткрывателя вида), или кузнечик певчий. Кузнечик этот, обычный в нашей средней полосе, появляется весной из яичка, запрятанного в землю.
Как происходит этот непростой процесс у всех кузнечиков, детально исследовал и описал Жан Анри Казимир Фабр, кавалер ордена Почетного Легиона Франции, Гомер насекомых, как назвал его замечательный русский поэт и художник Максимилиан Волошин. Двухтомная книга Ж. А. Фабра «Инстинкт и нравы, насекомых» недавно переиздана в России.
Имея уже вполне «взрослые» длинные усы и прыгательные ноги, как положено кузнечикам, «коленками назад», это существо называется в энтомологии (наука о насекомых) еще лишь НИМФОЮ КУЗНЕЧИКА, так как брюшко его и, главное, крылышки еще совсем короткие. Нимфами древние греки называли доброжелательные к людям божества, жившие рядом с ними в разных уголках природы. Слово это стало научным термином, обозначающим стадию развития насекомых с неполным превращением, отличающуюся от личинок, о которых мы скажем потом. Если продолжить древнюю традицию, то нимф кузнечиков и им подобных, живущих, как и в Греции, в луговых травах, следовало бы называть лимонидами, то есть нимфами трав.
Нимфе предстоит еще расти и, главное, несколько раз линять, сбрасывая свой старый нерастягивающийся хитиновый панцирь и обзаводясь новым - так сказать, на размер большим. Все это, как можно судить по рисунку, на котором изображены стадии линьки родственников нашего кузнечика - саранчовых, - работа долгая и нелегкая - ведь нужно, не обрывая, вытянуть свое тело из каждого старого коготочка! Да и рискованная, так как происходит она при невозможности ускакать от врагов, а их вокруг так много!
Две стадии линьки родственников нашего кузнечика - саранчовых
Шагая с листика на листик длинными ногами с присосками, постоянно вылизываемыми для липкости, и ориентируясь в густой зелени и тени больше на ощупь, длинными усиками, чем глазами (кстати, не очень большими), нимфы кузнечиков добираются сначала по травам, а потом по ветвям и даже стволам до крон кустов и деревьев. И вот наконец они уже взрослые крылатые кузнечики, которые, как и все взрослые насекомые, далее не растущие и соответственно не линяющие, именуются ИМАГО (от латинского imago - образ), что означает «полный образ сущего». Это и есть высший этап индивидуального развития их организма.
Теперь кузнечик, незаметный уже и в травах, совсем незрим в кронах, потому что полностью зелен и покрыт плащом крыльев, в которых прорисованы даже прожилки листьев. И поэтому, как метко заметил Ломоносов, он как бы бесплотен и вблизи неба царит над всеми своими сородичами и даже над людьми, оглашая своей неповторимой песней уже желтеющие и замолкающие березовые рощи.
Кузнечик и осциллограмма его песни для недалеко сидящей самочки
Посмотрите, как выглядят певец и внимающая ему самка, снабженная саблевидным яйцекладом, а также - приблизительно - его песня на осциллограмме (записи колебаний звуковых волн). Можно сказать, вся его плоть и особенно крылья служат именно для пения и слушания, как у ангела. Это даже больше, чем пение, это игра на особом инструменте, именуемая СТРИДУЛЯЦИЕЙ. На нашем рисунке у начала крылышек кузнечика со спинной стороны можно видеть как бы «кренделек» налегающих друг на друга (левокрылый всегда сверху) перепончатых бубнов, или тимпанов. Их гребенчатые ободки служат смычками, очень быстро трущимися друг о друга при трепетании сложенных крыльев. Этот звуковой орган называют стридуляционным.
Самочка кузнечика
Благодаря маскирующей зеленой окраске и малой подвижности певчие кузнечики незаметны для нашего взгляда и присутствуют в воспринимаемом нами мире как бесплотные голоса природы, четче всего слышимые, конечно, их собратьями по виду. Они бьют в свои звонкие наковаленки что бы там ни происходило, ни гремело в мире, и причина этого - в их особом слухе. Поскольку же песня кузнечика - это серенада для возлюбленной, то можно сказать, что не все музы, как это принято думать, молчат, когда гремят пушки.