В издательстве «Никея» вышла книга игумена Нектария (Морозова) «Что нам мешает быть с Богом». Она сложилась из приходских бесед, которые священник, будучи настоятелем саратовского храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали», вел на протяжении нескольких лет. Представляем вашему вниманию главу из книги.
Мы все так или иначе чего-то просим у Бога. Просим по-разному и в разных случаях. Просим, когда оказываемся в каких-то сложных жизненных ситуациях и обстоятельствах, когда нам помощь Божия особенно нужна; иногда просим у Бога что-то, оказавшись в таком положении, когда, кроме Него, нам и помочь-то никто не может; порой просим Его о чем-то, когда должны были бы что-то сделать сами, но делать этого не хочется.
И конечно, каждый день, если мы читаем утренние и вечерние молитвы, если мы ходим в храм, мы просим о самом важном – просим о том, чтобы Господь нас помиловал, спас, просим о том, чтобы дал нам все потребное для нашей земной жизни и для нашего вечного благобытия.
Когда человек чего-то ждет от Бога, то, во-первых, исполнение этого прошения бывает очень важным само по себе, а во-вторых, это очень значимо для нас, как отклик на наши молитвы, как свидетельство о том, что Бог действительно есть, что Он слышит нас, что Он милосерд и по Своему милосердию и любви наши прошения исполняет. И вместе с тем практически постоянно приходится слышать вопрос: почему я молюсь, но Господь не исполняет моих просьб? Почему я молюсь, и Господь как бы не слышит меня? Вот об этом я и хотел бы немного поговорить.
Во-первых, наверное, прежде чем судить о том, слышит ли нас Господь или же не слышит и милосерд Он или же немилосерд из-за того, что не исполняет наших просьб, нужно бывает разобраться: а действительно ли мы просим то, что нам полезно, что нам необходимо, что послужит ко благу и не причинит вреда? Часто бывает так, что мы «вымаливаем» у Бога что-либо по страсти, по неразумию – и при этом хотим, чтобы Господь исполнил нашу молитву во что бы то ни стало.
Конечно, человек церковный, имеющий определенный опыт христианской жизни, скорее всего, не будет просить о том, что напрямую греховно и вредно. Не будет требовать, чтобы Господь кому-то за него отомстил, не будет искать того, чтобы Господь помог ему удовлетворить какую-то постыдную страсть; не будет молиться о том, что является проявлением корыстолюбия, сребролюбия, тщеславия. И тем не менее даже если порой мы просим у Бога о вещах каких-то, на первый взгляд, богоугодных, то нужно всегда поразмыслить: а точно ли это в настоящий момент полезно нам?
Порой мы просим о том, чтобы Господь дал нам возможность жить спокойно, бесскорбно и предаваться подвигам христианского благочестия без помех – чтобы нам не мешали в этом ни наши близкие, ни наши ближние, ни какие-то обстоятельства нашей жизни, ни работа. И Господь нам этого не дает, а если мы попытаемся уразуметь почему, то поймем, что как раз все то, что является помехой, и выявляет некое намерение, стремление нашего сердца: действительно ли мы так хотим того, чему оно «мешает»? И если хотим, то все эти помехи удастся преодолеть.
А кроме того свойство помех таково, что посредством преодоления мы стяжеваем опыт, приобретаем христианское мужество и становимся искусными в духовной жизни.
Если бы Господь Сам устранял те помехи, которые есть на нашем пути, то что бы тогда оставалось делать нам? Получать «готовое спасение»? Но оно таковым не бывает, потому что надо всей своей жизнью доказать, что мы его действительно ищем, жаждем. Это спасение должно стать для нас как бы «родным», «нашим». И для кого-то оно действительно становится родным, а для кого-то так и остается чем-то чужим.
Ну и конечно, то, что мы порой воспринимаем как помехи, нередко является тем, мимо чего Господь не хотел бы, чтобы мы проходили. Так например, «помехами» мы очень часто считаем людей ― людей, которые о чем-то просят, людей, которые о чем-то говорят, людей, которые требуют внимания к себе, но на самом деле наше спасение через этих людей и совершается. Вот лишь один из распространенных примеров того, из-за чего Господь может не откликаться на наши молитвы.
И таких вещей на самом деле очень много, вещей, которых мы ждем от Бога и которые нам в данный момент на самом деле не нужны или даже противопоказаны. И поэтому просить-то, может быть, и надо, но вместе с тем надо Богу доверять и надеяться на то, что Его мудрость и любовь помогут избрать то, что нам действительно полезно, и не дать нам того, что вредно.
Бывает и по-другому. Бывает так, что мы просим о том, что нам действительно необходимо – о том насущном, без чего не обойтись. И опять-таки Господь почему-то нас «не слышит» и почему-то нам этого не дает. В таком случае всегда бывает необходимо проверить расположение сердца, с которым мы молитву Богу возносим.
Вот, например, говорит преподобный Исаак Сирин о том, что молитва злопамятного подобна сеянию на камне. И действительно, если человек злопамятен, если держит на кого-то обиду, не говоря уж о том, что желает кому-то зла, то сколько бы он ни молился – даже если он молиться будет часами, днями, ночами, сутками напролет,– никакой пользы эта молитва приносить не будет, и человек только лишь, как говорят, преуспеет на горшее: пребывая в такой молитве и не понимая, что между ним и Богом стоит его желание зла другому человеку, он будет ожесточаться и приходить в еще худшее состояние.
Но не только злопамятность, а и всякая другая страсть, с которой христианин не хочет бороться, которую он любит, которую он принимает, которую он не отвергает и не отторгает от сердца, тоже встает между ним и Богом, как стена, когда он приступает к молитве. Одно дело, когда мы молимся с осознанием своего страстного состояния, когда кто-то из нас говорит: «Господи, я понимаю, что грешен и в этом, и в том, и прошу Тебя, чтобы Ты мне помог с этими грехами справиться, но, помимо этого, прошу еще и о том, чего требует в этот момент мое сердце».
Другое дело, когда мы оставляем все, что Сам Бог считает первостепенным, то есть борьбу со страстями, и просим о чем-то, что беспокоит нас, забывая о том, что в нашей жизни, скажем так, беспокоит Бога. В таком случае молитва наша тоже очень часто остается без ответа.
Есть и еще одна причина, почему Господь не исполняет наших прошений. Но здесь, наверное, нужно говорить именно о тех случаях, когда мы молимся о чем-то, хотя и нужном, но тем не менее житейском. Просим о том, чтобы Господь исцелил болезнь, помог нам в каких-то семейных или рабочих обстоятельствах.
Порой бывает так, что одни верующие люди об этом просят как о чем-то само собой разумеющемся, а другие люди, также церковной жизнью живущие, говорят: а надо ли у Бога об этом просить? Ведь это же не что-то необходимое для нашего спасения и, наверное, нужно просто стараться приобрести то, в чем мы нуждаемся, справиться с тем, с чем нужно справиться, избавиться от того, от чего нужно избавиться, если речь идет о каких-то житейских вопросах. И не беспокоить по этому поводу Бога. Как правильно здесь рассудить?
Преподобный Исаак Сирин говорит, что наша молитва должна быть сообразна с нашей жизнью. Если нас что-то беспокоит, то это что-то, нас беспокоящее, обязательно должно обращаться в повод для молитвы. Если мы можем о чем-то не беспокоиться – например, если мы болеем и совершенно по этому поводу не переживаем,– наверное, можно об этом не молиться, а просто поблагодарить Бога за то, что Он нам эту болезнь послал. Если мы живем в нищете и тоже совершенно по этому поводу не переживаем,– наверное, можно не молиться о том, чтобы Господь послал нам работу или кого-то, кто бы нам помог. Но чаще бывает иначе. Мы сталкиваемся с каким-то житейским испытанием и приходим и в смятение, и в состояние скорби, печали. А раз так, то, значит, обязательно Богу помолиться надо.
И вот бывает так, что человек усердно молится, а помощь не приходит и ничего в жизни не меняется. И опять-таки задает он вопрос: «Господи, где Ты и почему Ты не отвечаешь на мою молитву? Или хуже я всех людей?». От такой мысли христианин приходит порой в состояние не смирения, а уныния. А порой и еще какие-то, худшие мысли закрадываются в сердце человека.
А причина неисполнения прошения здесь часто бывает одна и та же: Господь не дает просимого, чтобы не уподобились мы тем самым прокаженным, которые, будучи очищенными, тотчас же радостно удалились по своим делам и не возвратились, чтобы поблагодарить. Господь заранее знает нашу неблагодарность, нашу легкомысленность и ведает, что мы, получив просимое, тотчас же от Него отойдем в сторону или, по крайней мере, уже не будем молиться столь же усердно.
И вот за эту нашу потенциальную неблагодарность Господь оставляет нас пребывать в состоянии прошения, потому что сама эта молитва – молитва прошения – уже нашей душе определенную пользу приносит. И вместе с тем страшный вред нам могло бы причинить неблагодарное оставление молитвы после исполнения просимого.
Тот же преподобный Исаак Сирин говорит о том, что нет такого дара, который Господь бы дал человеку и который остался бы потом не умноженным, кроме того дара, за который человек бывает неблагодарен. Господь готов не только давать, но и давать гораздо больше, чем дал однажды, но если мы Его не благодарим за то, что Он дал, то рука Божия как бы закрывается и мы уже ничего не получаем, чтобы это полученное нам не обратилось в осуждение.
И поэтому, когда мы о чем-то просим, в чем испытываем потребность по-житейски, надо обязательно испытать свое сердце и спросить себя: а буду ли я Богу благодарен, когда Он мне даст то, в чем я сейчас так нуждаюсь? И если мы не можем себе дать однозначный ответ, то, наверное, можно проверить себя еще так: а бываю ли я благодарен в таких случаях людям?
Ведь человек, который умеет быть благодарным людям, скорее всего будет благодарен и Богу. И наоборот, человек, который бывает неблагодарным по отношению к тем людям, которые для него делают что-то благое, и Богу будет точно так же неблагодарен.
Если говорить о тех утренних и вечерних молитвах, которые мы читаем каждый день, и о тех прошениях, с которыми мы в них обращаемся к Богу, то на самом деле, наверное, нужно удивиться вот чему. Мы просим, читая ежедневное правило, о вещах самых важных, самых великих – о том, о чем просили Бога святитель Иоанн Златоуст, святитель Василий Великий, преподобный Макарий Египетский и другие великие святые, потому что молимся их словами. Понятно, что о чем-то пустом, суетном они просить не могли и молились о спасении и о тех добродетелях, которые для спасения человеку потребны.
И возникает вопрос: почему мы каждый день об этом просим, но у нас никак то, о чем мы просим, не появляется? Ведь совершенно очевидно, что святые, которым эти молитвы принадлежат, просимое от Бога в конце концов получили – стяжали эти добродетели не только своими трудами, но и по благодати и по милости Божией.
Очень хорошо говорил об этом в своих поучениях святой праведный Иоанн Кронштадтский. Он спрашивал: если ты молишься Богу, но при этом самого себя не слышишь, то имеешь ли ты право надеяться на то, что тебя услышит Господь? По-другому можно было бы сказать, что наша «неуслышанность» в молитве имеет свои причины в том, что мы сами не понимаем и не берем на себя труд понять, насколько действительно нуждаемся в тех духовных дарах, которые у Бога в утренних и вечерних молитвах испрашиваем.
Ну и, наверное, очень важно сказать о том главном правиле, которое нужно иметь в виду, когда мы вообще к молитве Богу приступаем. Преподобный Миос Киликийский говорил, что послушание дается за послушание: Бог слушает тех, кто слушается Его. Вот, в сущности, самый главный ответ. Наша жизнь, далекая не только от духа евангельского, но даже от стремления следовать на деле евангельским заповедям, бывает самым великим препятствием к тому, чтобы Бог наши молитвы исполнил.
И наоборот, если жизнь человека всецело посвящена тому, чтобы заповеди Божии здесь, на земле, исполнить, то Господь всю жизнь такого человека просто превращает в чудо, потому что осуществляет все, что только он ни попросит. Вот знаете, родители, которые видят, что их ребенок все делает, чтобы им угодить,– и учится замечательно, и убирается дома, и следит за собой,– как правило, на своего ребенка не нарадуются и готовы бывают ему сделать любой подарок, о котором он попросит, а может быть, даже и не попросит, а они сами догадаются, что ему это нужно. Почему? Потому что они не боятся его испортить и хотят хоть чем-то вознаградить его усердие. Так бывает и с нами: Господь не вознаграждает либо потому, что нечего вознаграждать, либо потому, что это послужит к нашему вреду, а не к нашей пользе.
Ну и еще, наверное, нужно раз за разом самим себе и другим напоминать такую простую истину. Когда мы что-то у Бога просим, никогда не надо усиливаться что-то выпросить. Кроме, пожалуй, одной ситуации: когда мы просим о прощении и спасении нас и наших ближних. В этой молитве можно и колени стереть, и сердце сокрушить, и ничего не будет лишним.
Во всех остальных случаях, когда мы просим о чем-либо, обязательно нужно добавлять те слова, которые добавлял в своей молитве Сам Господь: впрочем не как Я хочу, но как Ты. Это настолько должно соединиться с духом нашей молитвы, чтобы мы могли порой эти слова и не произносить, но они как бы сами собой подразумевались. И, как ни странно, именно это оставление исполнения нашей молитвы на усмотрение Божие – наш отказ от того, чтобы настаивать на том, что мы хотели бы для себя попросить, является зачастую залогом того, что Господь нашу молитву исполнит. Впрочем, исполнит, возможно, совсем не так, как мы того ожидали.
Мы просим, если перефразировать евангельские слова, не рыбу, а змею – Господь же дает нам рыбу, просим мы камень – Он дает нам хлеб. А на самом деле мы постоянно просим и змею, и камней, и еще что-то более вредное для себя, но если говорим при этом: «Господи, не как я хочу, но как Ты хочешь», то Господь дает нам то, в чем мы на самом деле нуждаемся.
Вопросы после беседы
– Уже в двух духовных книгах я встретила такой совет: когда молишься сам, нужно дать возможность Богу сказать что-то тебе, то есть, как я понимаю, не только говорить в одну сторону, а как-то слышать и ответ от Него. Как практически этого достичь? Медленнее молиться или что делать?
– Я думаю, что здесь, скорее всего, идет речь о том совете, который дал митрополит Антоний Сурожский одной старой монахине и который затем цитировался многими авторами. Но дело в том, что этот совет, неправильно понимаемый, многим людям приносит существенный духовный вред, потому что человек, следуя ему, подчас не просто старается дать в своей душе действовать и говорить Богу, а начинает нетерпеливо ждать некоего ответа. А когда человек что-то подобное сильно ждет, то, как правило, приходит враг и дает ему то, что он ждет, а вернее, то, что человек принимает за ожидаемое. И таким образом нетрудно обмануться.
Этого ответа ждать не надо, просто в молитве должно быть как можно меньше человеческого «я». Господь наполняет Собою все, кроме того места, которое занимает человек: ничто в мире – ни растения, ни животные, ни неживая природа – не может «выталкивать» из себя Бога, а человек может. Только в человеке Господь постоянно встречает сопротивление. За каждым всенощным бдением мы слышим возглас: «Яко свят еси, Боже наш, и во святых почиваеши». Что значат эти слова: «во святых почиваеши»? То, что Господь может как бы отдохнуть в сердцах святых, потому что святые с Ним не борются. А мы постоянно с Богом боремся. И когда гордый и страстный человек встает на молитву и о чем-то просит Бога, то он во всем этом имеет настолько много самого себя, что эта масса требований и условий не оставляет Богу места в его жизни и в его молитве. Если же мы оставляем Богу место в нас действовать, если действительно хотим поступить так, как желает того Господь, то ответ последует – не в этот момент что-то будет сказано или открыто, а вся последующая жизнь будет ответом на эту молитву.
Если же говорить о совете митрополита Антония, то он давал этот совет пожилой монахине, которая старалась не молиться постоянно Иисусовой молитвой, а именно твердить ее. И он понял, что она настолько надеялась на частоту повторения этой молитвы, на свое усердие в ней и прилагала столько сил, чтобы твердить ее безостановочно, что, судя по всему, молитва как таковая совершенно от этого ушла. Она уже не была тем покаянным деланием, которым по существу должна являться. И он сказал что-то вроде: остановись и дай Богу как-то действовать, а не только сама все время что-то делай. И когда она из этого круга, в котором, как белка в колесе, крутилась, на мгновение вышла, то ее усердие и ревность, которые, безусловно, имели место, и стали основанием того, чтобы Господь действительно ее сердце успокоил. А если взять сейчас «человека с улицы», который о Боге даже не думает, и дать ему совет, который дал митрополит Антоний этой женщине – вот ты сядь в кресло, ни о чем не думай, и ты услышишь ответ от Бога в своем сердце,– я не знаю, что услышит человек. Она потому и услышала, что она все время Его искала, но не знала, что для этого нужно упраздниться от самой себя хотя бы на мгновение.
– Если молишься и вдруг зазвонил телефон, то что делать?
– Лучше всего, как показывает опыт, в большинстве случаев выключать телефон, начиная молиться, то есть сделать так, чтобы этот выбор просто перед нами не стоял. Бывают исключения: допустим, если мы знаем, что у нас есть кто-то из наших родных и близких, кто тяжело болен и в любой момент может нам позвонить и попросить о помощи. Да, наверное, тогда можно телефон не отключать.
Если мы заняты каким-то делом – по церковному послушанию, на работе, по долгу – и у нас выдалось время помолиться, но мы знаем, что нас в любой момент могут потребовать вернуться к делу, то да, тоже надо быть готовым прервать молитву и подойти к телефону, потому что мы молимся, воспользовавшись этим свободным временем. Если же мы дома и ничто нас не связывает, то надо отключать телефон и молиться без оглядки на него.
– А если не телефон звонит, а кто-то из близких зовет в этот момент?
– Что касается близких… Если что-то с близким человеком случилось в этой квартире, то, конечно, надо оставить молитву и идти ему помогать. Но надо своих близких научить, что в это время просто не нужно вас беспокоить без действительной нужды, что нужно отнестись с уважением к тому, что вашей душе необходимо, тем более что время молитвы не такое уж продолжительное: не три, не четыре и не пять часов она, к сожалению, у нас занимает, а гораздо меньше.
– А если во время молитвы начинаешь вспоминать свои грехи, то как быть?
– Продолжать молитву, молясь, в том числе, и о прощении этих грехов. Бросаться и тотчас записывать их, чтобы затем исповедовать, не надо. Ничего страшного: если нам напоминает об этих грехах Господь, то Он напомнит и после молитвы, то есть не даст о них забыть.
– Можно ли слушать молитвы в аудиозаписи? Сейчас есть разнообразные диски с утренним и вечерним правилом, последованием ко Причащению…
– Для кого, в первую очередь, предназначены эти аудиозаписи? В первую очередь, для людей слепых и слабовидящих; еще для людей неграмотных (таких, правда, мало, но им тоже подходит такой вариант); для человека, который лежит в состоянии тяжелой болезни и не в силах подняться и помолиться; ну и, наверное, для тех людей, которые настолько расслаблены, что для них молитва – это что-то невозможное, и слушание молитв в потенциале может постепенно привести их к молитве на практике, в реальности.
Мне приходилось неоднократно видеть людей, которые первый раз приходили в храм на службу после того, как посмотрели пасхальное богослужение по телевизору – и такое, конечно, бывает. Но в принципе, если мы не слепые, не больные и не совсем расслабленные, то, конечно, надо молиться самим. И слушание молитв в этом случае не заменяет собственной молитвы. Наверное, человек, желающий лучше узнать псалмы, может слушать запись псалмов – это вполне будет уместно. Но именно с целью ознакомительной, а не вместо чтения Псалтири. Поэтому лучше для себя традиционный способ молитвы избирать.
– Скажите, пожалуйста, если человека не знаешь, а просят за него молиться, как это правильно делать? Трудно, когда почти не имеешь представления, о ком молишься…
– Преподобный Варсонофий Великий, когда ему подобные вопросы задавали, говорил, что не надо брать на себя именно некий подвиг молитвы о незнакомом, неизвестном нам человеке, а достаточно хотя бы однажды обратиться к Богу с прошением о том, чтобы Господь этого человека помиловал. Если же наша жизнь такова, что мы часто молимся о разных людях – и о знакомых, и о незнакомых, и это уже какое-то сроднившееся с нашей жизнью занятие, то, наверное, можно молиться и более постоянно, но тогда и вопрос такой не возникнет. По существу же Вы исполните просьбу о молитве, если помолитесь хотя бы однажды.
– Вот у меня тоже возникает этот вопрос: как молиться? Просит кто-то помолиться об общем знакомом, а знаешь, что знакомый этот, допустим, алкоголик, наркоман, экстрасенс. Нужно ли брать благословение для того, чтобы молиться о таком человеке или же можно не спрашивать?
– Я прошу прощения, это совершенно разные вещи – алкоголик, наркоман и экстрасенс. Что касается наркомана или алкоголика, то если есть возможность задать вопрос об этом священнику, которому исповедуешься, и взять благословение на такой молитвенный подвиг, ради этого человека подъемлемый, лучше это сделать.
Единственное, что нужно всегда иметь в виду, – это когда мы о человеке, в такой бездне пребывающем, молимся, Господь может каким-то образом потребовать, чтобы мы за эту молитву в своей жизни ответили, потому что когда мы просто молимся, это имеет одну силу, а когда мы готовы молиться за этого человека, невзирая на те или иные скорби, на нас обрушивающиеся, тогда, конечно, совершенно другую силу наша молитва имеет.
А что касается молитвы за экстрасенсов, я думаю, не стоит на себя такое брать, и в том числе даже не стоит на это спрашивать благословения священника, потому что, как правило, ничего хорошего из этого не получается. Можно просто сказать: «Господи, спаси этого человека и отведи его от этого заблуждения, а меня, грешного, помилуй». Но брать на себя регулярную молитву о нем не стоит.
Часть 1. Как просить Господа о близких
Я хотел тебя спросить: когда ты говоришь с Богом, Он тебя слышит? Когда просишь чего-нибудь, Он дает тебе? Мне не всегда, Бог не всегда меня слышит. Иногда я думаю, что Он и вовсе не отзывается на мой зов, на мой голос, на мою молитву. И вы мне о том же говорите иногда, и сейчас ты говоришь себе: «Бог не всегда нас слышит. Мы Его молим, стоим в церкви, однако что-то не чувствуется, чтобы мы получали то, чего просим в молитве».
Давайте же посмотрим, в чем причина этого и почему Бог не слышит, когда мы что-то говорим Ему. Почему, когда мы направляем Ему свое прошение, свою мольбу, Христос не дает нам желаемого? Что сделать, как встать пред Ним, как к Нему приступить, какова та предпосылка, которая сделает исполнимой нашу молитву, наше прошение, наше сильное желание?
Сегодня мы поговорим о молитвах за других людей – когда мать молится о своем ребенке, супруге или отец о детях, жене, о других. Как сделать, чтобы наша молитва о ближних была услышана?
Припоминаю один рассказ из Евангелия от Матфея – случай с хананеянкой, он точно описывает ситуацию нынешнего родителя, молящегося о своем ребенке. Если спросить у большинства родителей, чего они хотят, то у всех одна мольба – мольба о ребенке: чтобы он выздоровел, нормально развивался, хорошо себя вел, был умным, чтобы он исправился, вернулся домой, ушел из плохой компании… Родители, несущие в сердце эту боль, хотят, чтобы их молитва – и больше всего молитва о ребенке – была услышана и чтобы Бог отозвался.
Полагаю, эта женщина, хананеянка, откроет нам несколько тайн. Напомню вам этот случай: И вот, женщина Хананеянка, выйдя из тех мест, кричала Ему: помилуй меня, Господи, Сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами. Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева. А она, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне. Он же сказал в ответ: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам. Она сказала: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их. Тогда Иисус сказал ей в ответ: о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь ее в тот час (Мф. 15:22–28).
У этой женщины была проблема с ребенком – в нем был бес. Однако не является ли бесом любая человеческая страсть? Может, твой ребенок и не такой, как у нее, но он может пить. А разве это не бес пьянства? Или играть в азартные игры, постоянно делать ставки – всё это нездоровые, бесовские дела. Другими словами, эта его зависимость, эта страсть является бесовской, не так ли?
И пока эта женщина взывала, Господь ничего ей не отвечал. Ничего. Молчание! Небо заперто. Терзающийся от боли человек говорит Богу, а Он – ничего, не отвечает! Ученики Господа идут и говорят Ему: «Отпусти ее, потому что кричит за нами! Сделай, что она хочет, и пусть уйдет отсюда, ведь она кричит, идет за нами и поднимает крик».
Однако не будем останавливаться на этом случае, а возьмем отсюда только повод.
Господь говорит: «Я не пришел, чтобы заниматься всеми людьми, Я послан только к погибшим овцам, к дому Израилеву, к тем, кто являются израильтянами».
Хананеянка слышит эти обидные, обескураживающие слова, как если бы Господь сказал ей: «Не надейся, Я здесь нахожусь не для тебя, Я для других совершаю чудеса». Но, несмотря на это, она, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне.
Хананеянка у ног Христа
Господь ей не отвечает и отвергает ее, Он ее обижает и, казалось бы, оставляет без надежды. Он ей говорит: «Посмотри, нехорошо взять хлеб у детей и отдать его собакам, отдать еду Моих детей каким-то бродячим собакам. Так не пойдет, так не получится. Я не могу этого сделать – заниматься тобой».
Он ее отталкивает, а она хватается за эти Его слова и опять обращает их в молитву. Вместо того чтобы отчаяться, она отвечает: «Да, Господи, это так и есть, как Ты сказал. Я не возражаю, я не отрицаю того, что Ты говоришь, Ты имеешь на это право. Я поняла, что Ты говоришь. Ты назвал меня собакой – хорошо, я принимаю это: да, я собака, бездомная собака, меня надо вышвырнуть вон, как Ты сказал, меня надо презирать, и пусть будет так». Но затем говорит: «Однако и собакам на улице нет-нет да и перепадает какая-нибудь крошка. Так дай же Ты и мне хоть какую-нибудь крошку. Крошку! Я не прошу хорошей еды, ее Ты отдашь Своим детям, Ты дай мне крошек, падающих со стола господ».
И тогда Господь приклоняется к ней. Этот Бог, Который не нуждается ни в чем, Вседержитель, Который делает, что пожелает, Которому повинуется всё, – и вот сейчас Он, делающий что хочет, исполняет желание этой женщины. Тот, Которому повинуется всё, повинуется Сам, Он, Господь наш Иисус Христос, повинуется этой женщине. Да, повинуется, Бог повинуется человеку и удивляется Своему созданию. Удивляется, изумляется и говорит: «О, женщина! велика вера твоя! Какое создание! Какая прекрасная душа, какая прекрасная женщина, какое прекрасное сердце! Велика вера твоя! Ты еще веришь Мне? Ты еще любишь Меня и не отступаешься? Я тебя гоню, отталкиваю, унижаю, а Ты еще веришь мне? Велика же вера твоя! Молодец! Да будет по воле твоей. Да будет так, как ты сказала. Что ты сказала? Чтобы выздоровел твой ребенок? Что хочешь, то Я и сделаю!»
И говорится в Евангелии, что исцелилась дочь ее в тот час. Хороший случай. Хэппи энд, как говорят дети. Какое хорошее завершение, какой хороший конец и какое хорошее развитие дел! Ее ребенок выздоровел.
А теперь сравни свою жизнь, свою проблему и мольбу этой женщины, сопоставь их и скажи: «Во многом мы с ней похожи, а во многом нет. И я иду к Богу навстречу, и я иду на то, чтобы сделать нечто, однако в моей жизни еще нет этой замечательной фразы, я не могу произнести ее. Какую же? Ту самую, что в тот час дочь ее… Другими словами, чтобы я тоже сказал: “Помолился я о своем ребенке, и он выздоровел! Как здорово! Мой ребенок вернулся домой, он бросил наркотики, создал хорошую семью и перестал пропадать невесть где, не возвращаться домой ночь напролет, гулять, и себя мучить, и меня”».
Так вот, у нас нет такого развития дел. Мы где-то теряем направление нашей молитвы, где-то всё портится. Как же нам подступиться ко Христу, как Его приклонить, как к Нему правильно приблизиться, чтобы произошло то, о чем мы Его молим, чтобы совершилось чудо? Где прерывается наша связь с Богом, где мы ошибаемся? А? Я хочу, чтобы сегодня мы направили свое внимание на это.
Давайте немного остановимся и задумаемся. Почему Бог не слышит нашу молитву?
Думаю, первое очень важное условие того, чтобы была услышана твоя молитва о ребенке, муже или жене, – это безнадежность. Когда ты перестанешь надеяться на свои деньги, ум, красоту, возможности, на свои права, когда «отчаешься» во всем этом, думаю, тогда твоя молитва к Богу начнет совершаться должным образом, и, думаю, потерявшие эту надежду люди обладают наилучшей молитвой. Потому что они взывают отчаянно, они потеряли всё, у них нет никакой надежды, их разочаровали врачи, психиатры, философы, адвокаты мира его, «мудрецы» века сего, политики, артисты, певцы. Потерявший эту надежду начинает надеяться на нечто иное.
Однако мы еще не отчаялись в самих себе, в своих возможностях, банковских сбережениях, в своем хорошем доме, имуществе и уповаем на нечто другое, а не на Бога. Чтобы произошло чудо, возлюбленный друг, коротко говоря, очень важно не уповать на вещи мира сего, потому что они не могут тебе дать ничего из того, что ты ищешь.
Поэтому нужно, чтобы ты отсек всякую надежду на этой земле и говорил себе: «Всё, конец! Один только Бог может помочь мне, я дошел до самого предела, до края пропасти, я в полном отчаянии!» И когда ты скажешь: «У меня нет надежды!» – тогда и начинаешь надеяться на Бога. Тогда наступает час Бога.
Это мне сказал один друг, Павел, он был парализованным и в 45 лет отошел на тот свет. Когда он доходил до безысходности – душевной, эмоциональной, духовной, впадал в искушения и т.д., то говорил мне: «Больше не могу, я в полном отчаянии. Это час Бога!» Так он говорил мне:
– Рано или поздно в моей жизни произойдет чудо!
– Откуда ты знаешь?
– Я понял это из того, что лишился надежды. Я отчаялся во всем человеческом.
Когда люди перестают быть твоей надеждой, Бог становится твоей надеждой, ты начинаешь разворачиваться в другую сторону, смотреть на небо, возводить глаза вверх, взывать изо всех сил или молча плакать, однако этот тихий плач задевает Бога и сотрясает небеса.
У нас, у большинства из нас, еще есть некоторое утешение. Вспоминаю пожары в Греции, когда люди приходили в отчаяние. Помню, в разных странах мира тогда бушевали ураганы, торнадо, наводнения, и люди писали на крышах крупными буквами: «Боже, помоги нам!» Боже, помоги нам, мы перестали надеяться на людей, никто не может спасти нас, только Ты!
Если ты правильно отнесешься к этому отчаянию, к этой безнадежности, если увидишь ее добрым оком и не утонешь в своем эго, своей депрессии, унынии, отчаянии, а превратишь это в разворот к Богу, в точку приземления ко Христу, в знак богоявления, чтобы ощутить Христово прикосновение именно сейчас, когда ты на краю пропасти, не положить на себе крест, а почувствовать, что ты окрылен и начинаешь приземляться, вместо того чтобы болтаться над пропастью, – это самый хороший момент в молитве. Лучше всего молится человек, который преисполнен боли и потерял надежду. Ему легче говорить с Богом и быть услышанным.
«Знаешь, у меня есть деньги, но я не могу на них надеяться. Что можно сделать за деньги? Разве деньги могут вернуть мне радость, здоровье, разве они могут сделать моего ребенка, ближнего здоровым так, как я молюсь о том Богу?»
Деньги не могут, люди не могут, ну а тогда кто же?
И ты, у которого есть и деньги, и хороший дом, красота и всё прочее, ты говоришь в себе: «Да знаю я всё это. Я могу за деньги поменять небо и землю местами, но то, чего я сейчас прошу, никто мне дать не может».
– Да твое положение очень хорошее!
– Как так, я же в полном отчаянии!
– Это-то и хорошо в твоем положении. Отчаяние в помощи мира станет твоей огромной надеждой. Наступит момент, когда ты скажешь: «Оставьте меня, выйдите отсюда все, я хочу говорить. Я буду сейчас говорить с Тем, Кто над вами, Кто вне вас, с Единственным, Кто может совершить чудо».
Следовательно, чтобы была услышана наша молитва, первое, что нужно, – это не возлагать свою надежду на что бы то ни было в мире сем. Поэтому никогда не идите проповедовать такому человеку, который находит утешение в своем богатстве, кто воображает о себе, будто он велик, высоко думает о себе. Этот человек самоуверен, он склонен оправдывать себя, он хорошо чувствует себя сам по себе и поэтому ниоткуда больше не может начать искать помощи. Или может, но во всём хочет быть сам. «Во всем сам, – говорит он, – случись что, положу его в больницу, у меня же есть деньги».
Вот старается он, но когда померкнут надежды, которые он возлагал на людей, тогда он начинает задумываться, обезумевает и говорит:
– У меня есть еще миллионы, может, дать их, если надо?
А врачи ему говорят:
– Да дело не в миллионах. Мы тут уже бессильны помочь.
– Но почему, у меня же много денег?
– Твои деньги не могут поднять больного. Твои деньги не могут спасти другого, твоего человека.
Тогда ты сходишь с ума.
И эта женщина тоже обезумела. Она была отчаявшейся, трясущейся, и написано, что она кричала. Она издавала вопли. От отчаяния человек кричит, вопит. Поэтому я и говорю, что первая предпосылка – отчаяться в вещах мира сего.
Однако второй шаг, вторая ступень к тому, чтобы Бог услышал твою молитву о ближнем, – это чтобы твое обескураживание не превратилось в депрессию, не парализовало твоего «я» и ты не оцепенел бы и ничего не делал, а чтобы оно стало толчком ко Христу, к Богу, Иисусу.
Много людей теряют надежду и хотят куда-нибудь обратиться, но не обращаются к должной Личности. Надо понять это и воззвать: «Господи, помилуй». Ты не просто зовешь, не просто кричишь, а взываешь ко Христу. Ты понимаешь это? Ко Христу. Никуда больше.
Господь Вседержитель. Мозаика храма св. Софии Константинопольской
Ты ходишь к разным магам, я и об этом слышал от настрадавшихся матерей, они мне говорили это. В минуты доверия и откровения сердца многие говорят мне это: «Куда я только не ходил», – к божествам и бесам, и это в буквальном смысле. Когда ты ходишь к медиумам, магам, гадалкам, и туда, и сюда, лишь бы обрести хоть какую-то надежду, поверить во что-то, попросить помощи…
Смотри, первое ты уже сделал – потерял надежду, однако второе делаешь не так. Ты не ищешь помощи там, где она есть, ты ищешь ее в засоренных источниках, в таком месте, где тебе помочь не могут. Ты не идешь ко Христу. А подумай, ведь в тот час перед женой-хананеянкой были и апостолы, может, были и другие законники, и другие люди, важные, хорошие, умные, способные, благодатные, обладающие разными дарованиями мира сего. Но куда устремила свой взор эта женщина? Куда? Говорила ли она с кем-нибудь из апостолов? Обратилась ли к людям? Нет, она обошла всех: «Пропустите меня!» Вот святой апостол Фома, вот святой апостол Андрей, святой апостол… «Пропустите, прошу вас, пропустите меня!» – «Куда ты?» – «Я иду к Господу. Только Он мне нужен, только Он даст мне то, чего я хочу! Я прибегу, поклонюсь Иисусу и скажу: “Господи, только Ты! Один только Ты!”»
А ты говорил это? «Иисусе, только Ты! Если Ты только скажешь, чтобы произошло чудо в моей жизни, если коснешься души моего ребенка (супруга, друга, брата, соседа, отца). Если только Ты, Ты… я не надеюсь на людей…»
Люди это люди, и они хорошо делают, что не отчаиваются, хорошо делают, что не предают нас, но – не поймите это неправильно – люди не дадут тебе того, чего ты хочешь, потому что то, чего ты хочешь, дорогой мой человек, это очень велико, очень важно, это огромно и бескрайне. Ты хочешь совершенного, но человек этим не обладает. Только Господь Иисус Христос обладает этим. Не какая-то высшая сила, не какое-то всеобщее или всемирное благо и прочие такие неопределенные вещи, а Иисус Христос.
Этот зов должен пойти от тебя, чтобы ты воззвал: «Иисусе мой!»
Часть 2. Соучаствуй в боли другого
Вспоминаю сейчас о том, что много лет назад рассказал мне один святогорец, бывший раньше мусульманином.
Он занимался альпинизмом. И вот отправились они куда-то покорять какую-то вершину, и вдруг под ним всё стало обламываться, не помню точно деталей, а внизу зияла пропасть. Он никогда не был связан с Церковью, поскольку был мусульманином. И тут его охватило отчаяние, потому что он видел, что прощается с жизнью. Бывшие рядом друзья ничего не могли сделать, потому что и им грозило то же самое. И он вдруг закричал:
– Иисусе мой, я погибаю!
Все изумились, услышав, что этот мусульманин кричит: «Иисусе мой!» – это он-то, мусульманин!
И знаете, что произошло? Рядом с ним в скале появился выступ, кусок камня, он протянул руку и ухватился за него. Так произошло чудо.
Здесь поразительно не то, что откуда ни возьмись появился этот камень, а то, что в самый критический момент, видя, что умирает, мусульманин кричит и просит: «Иисусе, спаси меня!» Почему он говорит «Иисус», почему не «Аллах», или «Мухаммед», или какой-нибудь человек? Потому что в эту минуту он оказался в безнадежном положении и понял, что Иисус – и больше никакой другой бог – это всё!
И этому человеку не пришло в голову сказать что-нибудь еще, но именно это: «Иисусе мой, Боже мой, Господи, Ты – моя надежда!»
А ты когда-нибудь говорил это? Нет. Потому что еще надеешься на людей, еще рассчитываешь получить что-нибудь от людей – значит, у тебя еще есть небольшое расстояние до отчаяния. Тебе еще нужно пройти какой-то путь, пока испустишь этот крик и скажешь: «Иисусе, Боже мой, моего ребенка Ты один можешь спасти!» И это – вторая предпосылка того, чтобы была услышана наша молитва о ближнем.
Третье, что я понял от этой жены-хананеянки, – это то, что не надо разочаровываться, отчаиваться на своем пути ко Христу. (Когда увидишь, что я использую слово «отвержение», я буду говорить о кажущемся безразличии со стороны Бога, о молчании Бога, о Его кажущемся удалении от нас.)
О чем же мы говорим сейчас? «Хорошо, – говоришь ты, – я сделаю то, о чем ты учишь. Вот я лишился надежды, взываю, кричу, я прибегаю ко Христу и говорю Ему, но Христос меня не слышит». Бог не слышит!
Как-то один человек сказал мне:
– Я помолюсь твоему Богу, раз уж ты говоришь мне об этом, но Этот Бог меня не слышит. Он не придает мне никакого значения, Он презирает меня, гонит. Я приближаюсь к Нему, а Он отступает назад. Я подхожу ближе к Нему, а Он отходит дальше. Что же происходит?
Церковь отвечает, отвечает через хананеянку:
– Давай я скажу тебе: Он и со мной так же поступал. Он не говорил со мной. Сейчас я знаю это, потому что видела чудо и познала Жизнь. Я познаю Господа, понимаю Его тайны.
– Это неправильно.
– Что неправильно?
– Идти к Нему, когда Он гонит меня?!
– Это неправда, Он тебя не гонит, будь настойчивее, подойди к Нему ближе.
– Но я подошел, а Он чуть ли не накричал на меня. Я безразличен Ему.
– Это не так, говорю тебе!
– А как ты докажешь, что это не так, что Бог не презирает меня и не безразличен ко мне?
И хананеянка отвечает:
– Я скажу тебе вот что: я Его видела, я видела Его глаза. Я была позади толпы, но видела Его глаза и поняла, что в этих глазах нет злобы, нет неприязни к моей душе, моей боли. Он меня любит. Он прикинулся, будто не обращает на меня внимания. И когда сказал мне, что я как бездомный пес, и прогнал, то я видела, что Он через силу сказал это. Он не говорил это с легкостью, Он меня любил, и я поняла это! Мне надо было смириться, я поняла это; надо было растоптать свое «я». Надо было смириться пред Богом. И принять Его… Когда приступаешь к Господу, надо смириться. И просить смиренно, умолять и чувствовать, что ты – как бродячий пес. А не думать: «Ты знаешь, кто я, чтобы говорить мне такое?» Я смиряюсь, смиряюсь во всем. Он позорит меня, все смотрят, а я говорю: «Ничего, пускай смотрят. Да, это так. Смотрите на меня! Я то, о чем Он говорит». Смиряюсь, плачу пред Ним. Растрепанная, изможденная, я бежала за Ним по пыли, чтобы догнать, среди общего презрения. Я иду на это.
Так делай и ты. Смирись, укоряй себя. Это то, о чем говорят святые. Самоукорение скажет: «Я укоряю себя, то есть обвиняю, и говорю: “А кто ты такой, и что ты о себе мнишь?”» Это требует смирения. Требует смирения!
И прости, что опять скажу тебе это, но когда ты идешь и молишься о близком тебе человеке, то будь смиренной и внешне, и в душе, и в одежде, во всем. Я уже говорил об этом раньше. Ты не можешь, дорогая, начинать (я не обвиняю тебя, просто объясняю, – может, я и не прав), ты не можешь отправляться наряженной, накрашенной, нацепив на себя и то, и это, надушившись, и с кучей всего этого являться ко мне и говорить:
– Отче, мой ребенок погибает, помолитесь!
Но послушай меня. А где же твое смирение? Ты скорбишь из-за ребенка, ты расстроена… «Да, я хочу, чтобы мой ребенок исправился!» Но можешь ли ты представить себе, чтобы хананеянка утром полчаса сидела перед зеркалом и красилась, укладывала прическу, чтобы у нее получились красивые локоны? А потом, найдя время и силу для всего этого, сказать: «Ну, теперь пойду на встречу с Господом! Дочь моя страдает от беса, но это ничего, я нанесу утренний макияж. Надушусь сейчас и пойду…»?
Ничего подобного. Она смирилась во всех отношениях. Идет к Господу, а Он ее смиряет и перед людьми, и в самой ее душе, делает так, чтобы она наступила на собственное «я» и сказала: «Господи, прости меня!»
Конечно, я не имею в виду, что ты не должна следить за собой, опускаться. Нет! Но когда ты идешь, чтобы встретиться с Господом, то покажи, что страдаешь, на всех уровнях. Ты поняла? На всех уровнях. Принеси жертву, начни борьбу, соверши подвиг ради ближнего своего. Откажись от чего-то, и тогда приклонишь Божию милость, тогда Бог увидит, что ты не помышляешь о чем-то великом, что у тебя нет высокого мнения о себе, что ты не живешь в мире фальши, заблуждений и фантазий, а приземлилась.
Ты понимаешь это? Я хочу, чтобы поняла и не впадала в недоумение.
Тогда ты подходишь ближе ко Господу и, будучи смиренной, настаиваешь. И когда Господь делает вид, будто не слышит, ты говоришь: «Ничего, я всё-таки пойду и буду взывать. Он услышит. В какой-то момент услышит меня. Он делает вид, будто не слышит!»
Она приближается, настаивает и говорит Ему: «Да, Господи, я собака, но подай мне хотя бы крошки, я хоть об одной крошечке молю Тебя!» Эта женщина наглая, у нее есть наглость, она настаивает, говорит святитель Иоанн Златоуст, но Бог отвечает ей: «Молодец!» . Ее наглость похвальна. Она заслуживает похвалы, она молодец.
Надо иметь такое дерзновение пред Господом и настаивать. Господь Сам показал это: «Не переставайте молиться, не опускайте рук, не разочаровывайтесь, а будьте упорны и ищите Меня. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам (Мф. 7:7)». Стучись в дверь:
– Но, Господи, я зову и прошу Твоей милости, а Ты не слышишь?
– Слышу, слышу, но Я хочу, чтобы сейчас, когда ты зовешь Меня, ты на Меня взглянул. Хочу сейчас, когда ты хочешь, чтобы Я совершил чудо для того или другого человека в твоей жизни, чтобы ты Меня увидел. И если увидишь Меня, то поймешь, что Я – самое великое чудо, большее того, о чем ты просишь. Я самое великое чудо, большее, чем то, чего ты от Меня хочешь. Эти глаза, которые видишь, – это Мои глаза. Мои, Господа Иисуса Христа, Бога. Войди же в соприкосновение со Мной, и потом помолишься о том, чего хочешь, и Я дам тебе это. Не теряй надежды, Я не играю с тобой.
Я что, пешка в руках Бога, чтобы Он играл со мной? Я что, игрушка, я что, тряпка, которую Бог бросает то туда, то сюда? Он – Бог, и играет ли Он с нами?
Бог не играет с нами, Он не балуется. Он просто хочет сделать добро, многократное добро: чтобы и с ребенком твоим всё было хорошо, и муж твой вернулся, и тебя Он хочет исправить и к смирению привести, и благодарности тебя научить, и многое еще, и молиться тебя научить.
Он никого не забывает и не играет с нами. Нет. Бог очень серьезно смотрит на нас, и всё, что Он делает, знаешь, как называется? Это называется Христовым воспитанием. Он воспитывает нас. Значит, Он занимается нами. Христос – Педагог, и когда Он делает вид, будто не занимается нами, тогда-то Он в еще большей мере и делает это. Ты понял это?
Поэтому надо приступать ко Господу, не прерывая молитву. Не надо терять надежду. Сколько лет ты молился о своем ребенке? Сколько? 16, 6, 30? Хорошо, продолжай дальше. Ты говоришь, что ничего не получил, потому что ничего не изменилось? Нет, получил: ты научился молиться Богу, крепко держаться за Его священную одежду, хвататься за Его ноги, кланяться пред Ним, чтобы слезы лились из твоих глаз и текли на Его ноги.
Видишь, сколько уже Господь тебе дал! Прежде чем дать то большое, о котором ты молишься, Он дал тебе величайшие вещи. Самые великие, о которых ты и не подумал помолиться, а Господь тебе дает их.
Это так. Это так у Христа. Он дает нам то, о чем мы молим, когда мы приступаем к Нему такими: потерявшими надежду, обращенными только к Нему, изголодавшимися, сокрушенными, настойчивыми, терпеливыми, коленопреклоненными, ибо мы согласны с тем, что мы ничто, что не заслуживаем того, о чем реально молим. Надо смиренно просить, а не так, будто это нам полагается по праву.
Этот мой парализованный друг, о котором я говорил, приехал однажды в монастырь святителя Нектария Эгинского (на острове Эгина), и тогдашний владыка Иерофей предложил ему вместе помолиться святому, чтобы его состояние улучшилось. Он ему ответил:
– Ваше Высокопреосвященство, не молитесь ему, чтобы я поправился. Я недостоин просить этого. Мне стыдно сказать об этом святому, я не хочу просить о том, чтобы поправиться, просто помолитесь ему, чтобы всё было так, как будет лучше. Так, как хочет Бог.
Какой смиренный нрав. А не: «Я хочу», «Мне положено по праву», «Я этого заслуживаю», «А ты знаешь, кто я?», «Мне Бог должен…»
Ничего, ничего-то мы не заслуживаем. Это дар, ты понимаешь? Это дар! Если ты воспринимаешь это как дар, если не претендуешь ни на что, то идешь и просишь: «Господи, если желаешь… Я не заслуживаю того, чтобы с моим ребенком стало так, как я хочу. Я не заслуживаю того, чтобы с моей женой, с моим мужем стало так, как я хочу. Господи, я прошу о даре, я смиренно прошу Тебя об этом!»
Не с претензиями, не по праву. Это не твое право. То, чего ты хочешь, – это дар от Бога.
И еще об одном я забыл, говоря о хананеянке и о том, чтобы Бог услышал нашу молитву, когда мы молимся о других. Когда ты молишься о другом, твоя душа должна гореть, и ты должен сделать его боль своей, его проблему – своей проблемой. Это должно так сильно жечь тебя, чтобы ты чувствовал это, чтобы ты чувствовал то, что говорит святой апостол Павел: «Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?» (2 Кор. 11:29).
Кто из вас говорит: «Как же, он страдает, он болен, в тяжелом положении, и чтобы я не страдал вместе с ним? Я тоже страдаю с вами. То, что чувствуешь ты, чувствую и я, я болею твоей болезнью, плачу от твоей боли» ? А посмотри, что сказала женщина из Евангелия?
– Помилуй меня, Господи, Сын Давидов, дочь моя жестоко мучается (ср.: Мф. 15:22).
Молясь о своем ребенке, она не говорит: «Господи, помилуй моего ребенка», а «Господи, помилуй меня». Помилуй меня!
– Тебя помиловать? Но ведь больна твоя дочь?
– Да, Господи, но я так ощущаю ее проблему как свою, что и «помилуй меня», и «помилуй ее» – одно и то же. Я вошла в ее сердце, я вселила ее в свою душу, чувствую, что мы одно, и потому говорю «помилуй меня». Сделай то, о чем я Тебя прошу! Я не прошу о себе – прошу о своем ребенке, о моем человеке. Я так его люблю, так поглощена его проблемой, что сама сгораю вместе с моим ребенком. Господи, исцели его!
Любовь приводит к этому отождествлению, к этому единству, к этому состраданию. «Я сострадаю другому» – вот как происходят чудеса на молитве. Когда ты сострадаешь, когда болеешь вместе с другим, за другого. Когда ты совершаешь подвиг ради другого.
Какой подвиг? Ну какой? Когда ты говоришь мне, что твой ребенок скитается то там то сям, а при этом и сама скитаешься: телевизор, прогулки, развлечения; смотришь, скажем, телевизионные игры, сериалы по 100 часов подряд и не уделишь хоть немного из того времени, которое тратишь на телевизор, чтобы помолиться о своем ребенке. Как же я могу вроде бы сгорать за своего ребенка, а затем иметь совесть сидеть на пирушках, развлекаться, интриговать, совершать столько прочих бессмысленных вещей, которые далеко уводят меня от помощи моему ребенку? Ведь этим я не помогаю ему.
И когда Бог попускает болезнь в какой-нибудь дом, то Он попускает ее не только ради того, кто переносит болезнь, но и ради остальных. Чтобы все получили свой урок, все – свое поучение, все – свое исправление. Грех родителей воспитывает детей, и страдания детей воспитывают и исправляют родителей. Скажи: «Господи, сегодня я не буду смотреть телевизор, помолюсь о своем ребенке, потому что хочу вернуть его домой». Или: «За моего супруга я принесу одну жертву: буду испытывать его боль как свою».
Я был поражен, когда на похоронах одного молодого священника увидел бабушку, очень любившую его. Она не приходилась ему родственницей, но любила его. Вот вышла она на улицу и говорит мне:
– Отче, я так сильно болела за него, что сказала Богу: «Забери меня, и пусть живет этот юноша!»
Я услышал это и устыдился. Ты послушай, что она говорит: «Забери меня, чтобы он мог жить»! Это говорит любовь к другому. Это и есть: «Помилуй меня, Господи, мой ребенок мучается! Страдает мой ребенок, помилуй меня, Господи!» Другими словами, чтобы и я что-то заплатил за эту боль, которую испытывает мой ребенок.
А мы говорим: «Господи, соверши чудо, но чтобы с нами ничего не случилось. Зачем пропадать и моей жизни?» Другими словами: «Не можешь ли Ты совершить чудо, но чтобы мы не платили за это чего-нибудь?»
И Бог говорит:
– Я ничего не хочу, чтобы вы платили. Я сделаю всё. Но хотя бы сердце ваше пусть сострадает.
Ты должен быть расположен к тому, чтобы соучаствовать в боли. Вот ты пишешь мне чье-то имя, чтобы я помянул его в церкви, и говоришь, что у того-то рак, чтобы я прочел его имя. Я не могу читать его имя формально и говорить: «Помяни, Господи, раба такого-то… Елену, Василия…» Ну хорошо, я произнес их. Но это ли молитва? Только ли это? Говорят, что проскомидия имеет огромную силу, но когда? Не когда она совершается формально и внешне – должно участвовать и мое сердце. Что говорит Господь? «Дай Мне, сыне, твое сердце, Я сердца твоего хочу, и чего бы ты ни просил, с сердцем проси этого». И когда молишься о другом, чтобы с ним произошло чудо, твоя душа должна испытывать боль.
Преподобный Паисий Святогорец
Одна девушка, мать которой болела раком, сказала старцу Паисию:
– Отче, помолись о моей матери, чтобы она выздоровела!
А он ей ответил:
– Я помолюсь, чтобы она выздоровела, но посмотри: может, мы скажем Богу, чтобы она выздоровела, но чтобы Он послал и тебе половину рака, чтобы она выздоровела? Чтобы Он всё уравновесил. Чтобы и ты поболела немножко, взяла небольшую часть ее рака, и твоя мать тогда выздоровеет? Пойдет?
Девушка была шокирована и сказала ему:
– Нет, отче. Вы не поняли! Чтобы моя мать выздоровела.
– Да, это будет, но, чтобы это случилось, нужно, чтобы и ты немного почувствовала боль, чтобы она могла выздороветь.
– Нет-нет! Помолитесь, чтобы моя мать выздоровела.
– Хорошо. И я придумал что-то получше: давай разделим рак с тобой – половину рака возьму я, а половину ты. Пойдет? И твоя мать тогда выздоровеет…
– Но, отче, простите, неужели надо и нам заболеть, чтобы выздоровела она?
– Хорошо, тогда я возьму две трети, а ты намного меньше.
– А вы не можете, отче, просто помолить Бога, чтобы Он совершил чудо и она выздоровела? Что-то вы меня совсем запутали, я уже ничего не понимаю…
– Я хотел тебя научить тому, что когда ты молишься о ком-нибудь и просишь для него чего-то, то надо, чтобы и ты испытывала боль ради него и показала Ему свою боль, соучаствуя в его боли.
Да, тебе не по силам понести рак другого, потому что ты человек, и очень трудно сказать это, сказать: «Господи, пускай он выздоровеет, а я заболею!» Мы не говорим этого. Только святые люди делали такие шаги. Это духовный риск, и нужно быть очень святым человеком для этого. Но ты хотя бы сострадай, почувствуй боль, пророни слезу.
Ты плакал? Да? Значит, вернется твой ребенок, муж, жена, отец, мать. Если ты плакал, это значит, что и ты участвовал в боли другого и его проблема задела тебя не внешне, поверхностно и формально, а экзистенциально и опытно. И ты скажешь то, что старец Порфирий говорил одной душе:
– Когда я молюсь о тебе, то не говорю: «Господи Иисусе Христе, помилуй рабу Твою», а говорю: «Господи Иисусе Христе, помилуй меня!» Знаешь, что значит это «помилуй меня»? Это значит, что ты и я – одно, я люблю тебя так сильно, что, когда Господь подает мне милость, она изливается на тебя. Я для тебя хочу, чтобы Он дал мне это.
Это ли не замечательно? Хотя бы как слова, потому что на практическом уровне, в жизни вообще это очень больно. Но наш Господь Иисус Христос, Который превращает отравы жизни сей в лекарства и горечь этой жизни в сироп для наших грехов и нашего исцеления, совершит чудо. Нам нужно не терять надежду, а молиться!
Итак, возлюбленные, желаю вам испытать то, что испытала эта женщина. Согнуть Бога, преклонить непреклонного Бога, Того, пред Кем преклоняются все, ангелы слушают Его в трепете и почитают в страхе, чтобы Этот Бог согнулся перед твоим сердцем, перед твоей любовью, перед твоим смирением, перед слезами твоими, перед болью твоей. Чтобы ты перевернул то, о чем мы говорим в молитве «Отче наш». Обычно мы говорим: «Да будет воля Твоя» , не так ли? «Боже, да будет воля Твоя!» И вот приходит сейчас Бог, Господь Иисус Христос, и говорит женщине. Она:
– Да будет воля Твоя…
– Нет, чадо, Моя воля сейчас – твоя воля, да будет по-твоему, а не по-Моему!
– Но наша воля, Господи, – чтобы была Твоя воля, чтобы было самое лучшее, чтобы выздоровел мой ребенок, чтобы спасся мой муж, мой близкий, о котором я Тебя умоляю и прошу.
А Господь говорит:
– Так как ты молишься как следует, так как выучила урок о болезни в твоей жизни и смирилась, выросла, ум твой стяжал мудрость, ты усвоила небесную мудрость, Божественную мудрость, то сейчас уже нет причин говорить тебе «да будет воля Твоя»: твоя воля уже – и Моя воля и Моя воля – твоя воля.
Желаю вам, возлюбленные, чтобы сейчас или когда Бог захочет, после нашей смерти, мы пережили это чудо, о котором просим ради близкого нам человека: чтобы и боль, которая у тебя есть, и слезы, которые проливаешь, тихие и тайные, но достаточно видимые для Бога слезы, чтобы боль души твоей принесла свой плод и дала результат. И чтобы в какой-то момент – в этой ли жизни, в раю ли, где ты будешь находиться, – чтобы ты увидел: то, о чем ты молился Богу всю жизнь, столько лет, Он тебе даровал.
Ибо Он увидит, что, когда ты молишься, ты уже оставил надежду на помощь мира сего, обратился всей душой к одному лишь Христу, со смирением, терпением, настойчивостью и самоукорением сострадая тому, о ком молишься, – и чтобы так ты увидел чудо.
Желаю вам, чтобы Божественная сила излилась в сердца ваши и наполнила жизнь вашу чудом, которого ты ждешь долгое время, чтобы Бог даровал его тебе, и так душа твоя исполнилась бы радости и веселия, и чтобы ты днем и ночью потом говорил: «Прославляю Тебя, Господи, и люблю Тебя! Я всегда любил, всегда прославлял Тебя, даже в болезни, но сейчас, поскольку Ты даровал мне то, чего я просил, мой зов мелодичнее, гимн и песнь моя задушевнее, и я не перестаю повторять Тебе, Господи: Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас! – и прославляю Тебя непрестанно!»
ВОПРОС: почему Бог никогда не слышит мои молитвы и не отвечает на них?
ОТВЕТ: причины, по которым наши молитвы кажутся нам неуслышанными, различны.
Молитва не нужна для того, чтобы давать Богу указания. Молитва служит для нашего назидания. Когда на наши молитвы нет ответа, мы должны задаться вопросом: что не так в моей жизни и что в ней должно измениться?
Иногда нам кажется, что мы просим о чем-то хорошем, позитивном, но на самом деле то, о чем мы просим, не служит нашему спасению. Именно в такой ситуации оказался святой апостол Павел, писавший: «Чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: "довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи ". И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова» (2 Кор 12,7-9).
В иных случаях наша молитва направлена на благо ближнего. Но ближний, возможно, не расположен принять милости, которые Бог желает ему даровать.
В любом случае не надо забывать о том, что Господь учил нас говорить в молитве « »: «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе». Господь лучше знает, в чем заключается наше благо. Мы должны только склониться перед Ним и перед Его волей, - которая всегда более дальновидна, чем наша.
«Просите, и дано будет вам, - учил Иисус, - ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень?» (Мф 7,7-9)
Просительная молитва очень важна, потому что наши нужды необъятны, и столь же необъятны наши пределы. Просительная молитва – это и важное наставление в вере. Христос дал нам торжественное обетование:
«Всё, чего ни попросите в молитве с верою, получите» (Мф 21,22).
Иисус дал нам Свое слово: молитва прошения тесно связана с верой. Если мы имеем веру, то всегда слышим ответ Бога.
Иисус не уточняет, когда и каким образом Бог ответит, Он утверждает: Бог ответит, помните об этом. Мы крайне нуждаемся в этих словах Христа, ибо велика наша потребность наставления в вере.
Самая большая трудность, возникающая во время молитвы прошения, – это проблема молчания Бога. Мы должны принять это молчание.
Можно сказать, что молитва – это мерило нашей веры. Молчание Бога нередко становится испытанием для нашей веры и любви. Но логично ли ожидать, что Бог сразу же ответит на наши просьбы?
Бог свободен – Он может ответить в нужный момент. Сами мы слишком мало знаем о наших нуждах и о том, каким должен быть исход наших просьб: только Он знает, когда наступит тот благоприятный момент, в который должен прозвучать Его ответ на наш вопрос... Мы склонны искать легких способов решения проблем, Он же знает, каково наилучшее, душеполезное решение.
Если бы Бог сразу же, как по мановению волшебной палочки, отвечал на все наши просьбы, сколько ценностей пришло бы в упадок! И часто мы понимаем это только в тот момент, когда сама проблема уже позади...
Нет, Бог не может содействовать нашей лени и нашему легкомыслию.
Как бы мы посмотрели на мать, которая, как только ребенок попросит помочь решить задачку, тут же сама её решает за него? Вряд ли ребенку это будет полезно. Мудрая же мать, услышав просьбу ребенка, побуждает его решить задачку самостоятельно, помогает ему сделать все самому, не дает готовых решений.
Чтобы понять молчание Бога в ответ на наши прошения, нужно приложить усилия, задуматься.
Молчание Бога – это всегда проявление любви, потому что оно помогает нам расти, приводит в движение наши дремлющие силы, развивает в нас творческое начало.
Молчание Бога нередко открывает нам глаза, указывая на нашу безответственность, на нашу инертность. Оно пробуждает волю и подталкивает к тому, чтобы делать все от нас зависящее.
Молчание Бога часто воспитывает в нас смирение веры. Оно ставит нас перед собственными пределами, чтобы мы с упованием предавались Богу.
Молчание Бога всегда воспитывает в нас молитвенный дух. Мы слабы, непостоянны; обращаясь к Богу с настойчивыми просьбами, с верой, мы взрослеем в вере и ответственности, очищаемся.
Молчание Бога подготавливает почву для еще больших милостей: в терпении ожидания, в борьбе мы еще глубже познаем замыслы Божии. Наша воля укрепляется, наше чувство ответственности растет, и Бог может действовать там, где Ему угодно, – Он везде найдет почву, готовую для принятия Его даров.
Иногда молчание Бога необходимо для того, чтобы мы смогли вместить дары более важные, чем те, о которых просим.
В просительной молитве очень важно задуматься о том, одобряет или нет Бог нашу просьбу.
Мы совершенно ничего не знаем о том, насколько та или иная наша просьба полезна. Мы просим о здоровье, о работе, об успехе предприятия, но уверены ли мы, что все это непременно является благом? Насколько уместны наши прошения? Это покрыто для нас густым мраком.
Однако мы можем быть совершенно уверены в благости таких молитв, как об обращении человека, о мире в семье, о победе над пороком...
О некоторых вещах, которых мы просим у Бога, мы можем с уверенностью сказать: они Ему угодны, и Он их желает еще больше, чем мы сами. В этом случае нет сомнения в том, что молитва будет услышана: мы не знаем, когда именно, и от нас требуется лишь постоянство, но Бог ответит. Не сразу, но непременно ответит.
Бог обязательно ответит на мою просьбу, если я сам сумею исполнить свой долг – но я должен уважать время Божье. Его «опоздания» всегда продиктованы любовью.
Вправе ли мы высказывать Богу свои желания? Конечно, ведь наше доверие к Нему должно быть безграничным.
Но нужно быть разумными. Научиться так выражать свои желания: «Отче, если это – Твоя воля, то вот чего я желаю...»
Бог благосклонно относится к тому, что мы высказываем Ему свои желания. Разве Иисус не сказал нам: «Всё, чего ни попросите в молитве с верою, получите»?
Он так и сказал: «Все, чего ни попросите». Это «все» включает в себя каждое наше законное желание, при условии Его на то благоизволения, то есть желание, подчиненное Его любви.
Он знает, что полезно, а что – вредно, и мы должны отдаться с полным доверием Его воле. Но не забудем и о том, что сами желания тайным образом направляемы Богом. И если желание согласно с Его волей, значит, Бог уже предварил его.
Когда мы выражаем Богу наши желания, мы выражаем свое доверие, дружбу, предаем себя Ему, создаем узы веры. Высказывая свои желания, избирая прежде всего Его волю, мы взрослеем в вере.
Важно научиться самой красивой молитве: «Отче, да будет не моя, но Твоя воля».
Нет молитвы большей, чем та, которая истекала кровью в Гефсиманском саду, -- это самый чистый жест любви, с которой создание может обратиться к Богу.
Когда мужество и любовь возрастают в нас, мы можем молиться так:
«Отче, предаю себя Тебе, сотвори со мной то, что угодно Тебе. Преломи мою волю до тех пор, пока она не соприкоснется до конца с Твоей, ибо я люблю Тебя!».
Молитва – это не столько просьба, сколько ответ на присутствие Бога, стучащегося в двери нашего ума и сердца. Современный человек панически боится одиночества, ему больше не удается увидеть Бога в чудесах окружающих его вещей, в чуде восходящего и заходящего солнца, в траве, покрывающей луга, в цветах, в птицах. Еще святой Августин говорил, что непрерывные Божьи чудеса теряют в наших глазах свою значимость потому, что они привычны. Сегодня же эти чудеса не только привычны: мы на них просто не обращаем внимания.
«Не все из тех, кто говорит: Господи, Господи!, войдут в Царство Небесное, но лишь те, кто исполняет волю Отца».
Молитва – это не игра слов и красивых мыслей. Она состоит из прочности, из послушания воле Божьей.
Соучаствуй в боли другого
Архимандрит Андрей (Конанос)
Вспоминаю сейчас о том, что много лет назад рассказал мне один святогорец, бывший раньше мусульманином.
Он занимался альпинизмом. И вот отправились они куда-то покорять какую-то вершину, и вдруг под ним всё стало обламываться, не помню точно деталей, а внизу зияла пропасть. Он никогда не был связан с Церковью, поскольку был мусульманином. И тут его охватило отчаяние, потому что он видел, что прощается с жизнью. Бывшие рядом друзья ничего не могли сделать, потому что и им грозило то же самое. И он вдруг закричал:
– Иисусе мой, я погибаю!
Все изумились, услышав, что этот мусульманин кричит: «Иисусе мой!» – это он-то, мусульманин!
И знаете, что произошло? Рядом с ним в скале появился выступ, кусок камня, он протянул руку и ухватился за него. Так произошло чудо.
Здесь поразительно не то, что откуда ни возьмись появился этот камень, а то, что в самый критический момент, видя, что умирает, мусульманин кричит и просит: «Иисусе, спаси меня!» Почему он говорит «Иисус», почему не «Аллах», или «Мухаммед», или какой-нибудь человек? Потому что в эту минуту он оказался в безнадежном положении и понял, что Иисус – и больше никакой другой бог – это всё!
И этому человеку не пришло в голову сказать что-нибудь еще, но именно это: «Иисусе мой, Боже мой, Господи, Ты – моя надежда!»
А ты когда-нибудь говорил это? Нет. Потому что еще надеешься на людей, еще рассчитываешь получить что-нибудь от людей – значит, у тебя еще есть небольшое расстояние до отчаяния. Тебе еще нужно пройти какой-то путь, пока испустишь этот крик и скажешь: «Иисусе, Боже мой, моего ребенка Ты один можешь спасти!» И это – вторая предпосылка того, чтобы была услышана наша молитва о ближнем.
Третье, что я понял от этой жены-хананеянки, – это то, что не надо разочаровываться, отчаиваться на своем пути ко Христу. (Когда увидишь, что я использую слово «отвержение», я буду говорить о кажущемся безразличии со стороны Бога, о молчании Бога, о Его кажущемся удалении от нас.)
О чем же мы говорим сейчас? «Хорошо, – говоришь ты, – я сделаю то, о чем ты учишь. Вот я лишился надежды, взываю, кричу, я прибегаю ко Христу и говорю Ему, но Христос меня не слышит». Бог не слышит!
Как-то один человек сказал мне:
– Я помолюсь твоему Богу, раз уж ты говоришь мне об этом, но Этот Бог меня не слышит. Он не придает мне никакого значения, Он презирает меня, гонит. Я приближаюсь к Нему, а Он отступает назад. Я подхожу ближе к Нему, а Он отходит дальше. Что же происходит?
Церковь отвечает, отвечает через хананеянку:
– Давай я скажу тебе: Он и со мной так же поступал. Он не говорил со мной. Сейчас я знаю это, потому что видела чудо и познала Жизнь. Я познаю Господа, понимаю Его тайны.
– Это неправильно.
– Что неправильно?
– Идти к Нему, когда Он гонит меня?!
– Это неправда, Он тебя не гонит, будь настойчивее, подойди к Нему ближе.
– Но я подошел, а Он чуть ли не накричал на меня. Я безразличен Ему.
– Это не так, говорю тебе!
– А как ты докажешь, что это не так, что Бог не презирает меня и не безразличен ко мне?
И хананеянка отвечает:
– Я скажу тебе вот что: я Его видела, я видела Его глаза. Я была позади толпы, но видела Его глаза и поняла, что в этих глазах нет злобы, нет неприязни к моей душе, моей боли. Он меня любит. Он прикинулся, будто не обращает на меня внимания. И когда сказал мне, что я как бездомный пес, и прогнал, то я видела, что Он через силу сказал это. Он не говорил это с легкостью, Он меня любил, и я поняла это! Мне надо было смириться, я поняла это; надо было растоптать свое «я». Надо было смириться пред Богом. И принять Его… Когда приступаешь к Господу, надо смириться. И просить смиренно, умолять и чувствовать, что ты – как бродячий пес. А не думать: «Ты знаешь, кто я, чтобы говорить мне такое?» Я смиряюсь, смиряюсь во всем. Он позорит меня, все смотрят, а я говорю: «Ничего, пускай смотрят. Да, это так. Смотрите на меня! Я то, о чем Он говорит». Смиряюсь, плачу пред Ним. Растрепанная, изможденная, я бежала за Ним по пыли, чтобы догнать, среди общего презрения. Я иду на это.
Так делай и ты. Смирись, укоряй себя. Это то, о чем говорят святые. Самоукорение скажет: «Я укоряю себя, то есть обвиняю, и говорю: “А кто ты такой, и что ты о себе мнишь?”» Это требует смирения. Требует смирения!
Когда ты идешь молиться о близком тебе человеке, то будь смиренной и внешне, и в одежде
И прости, что опять скажу тебе это, но когда ты идешь и молишься о близком тебе человеке, то будь смиренной и внешне, и в душе, и в одежде, во всем. Я уже говорил об этом раньше. Ты не можешь, дорогая, начинать (я не обвиняю тебя, просто объясняю, – может, я и не прав), ты не можешь отправляться наряженной, накрашенной, нацепив на себя и то, и это, надушившись, и с кучей всего этого являться ко мне и говорить:
– Отче, мой ребенок погибает, помолитесь!
Но послушай меня. А где же твое смирение? Ты скорбишь из-за ребенка, ты расстроена… «Да, я хочу, чтобы мой ребенок исправился!» Но можешь ли ты представить себе, чтобы хананеянка утром полчаса сидела перед зеркалом и красилась, укладывала прическу, чтобы у нее получились красивые локоны? А потом, найдя время и силу для всего этого, сказать: «Ну, теперь пойду на встречу с Господом! Дочь моя страдает от беса, но это ничего, я нанесу утренний макияж. Надушусь сейчас и пойду…»?
Ничего подобного. Она смирилась во всех отношениях. Идет к Господу, а Он ее смиряет и перед людьми, и в самой ее душе, делает так, чтобы она наступила на собственное «я» и сказала: «Господи, прости меня!»
Конечно, я не имею в виду, что ты не должна следить за собой, опускаться. Нет! Но когда ты идешь, чтобы встретиться с Господом, то покажи, что страдаешь, на всех уровнях. Ты поняла? На всех уровнях. Принеси жертву, начни борьбу, соверши подвиг ради ближнего своего. Откажись от чего-то, и тогда приклонишь Божию милость, тогда Бог увидит, что ты не помышляешь о чем-то великом, что у тебя нет высокого мнения о себе, что ты не живешь в мире фальши, заблуждений и фантазий, а приземлилась.
Ты понимаешь это? Я хочу, чтобы поняла и не впадала в недоумение.
Тогда ты подходишь ближе ко Господу и, будучи смиренной, настаиваешь. И когда Господь делает вид, будто не слышит, ты говоришь: «Ничего, я всё-таки пойду и буду взывать. Он услышит. В какой-то момент услышит меня. Он делает вид, будто не слышит!»
Она приближается, настаивает и говорит Ему: «Да, Господи, я собака, но подай мне хотя бы крошки, я хоть об одной крошечке молю Тебя!» Эта женщина наглая, у нее есть наглость, она настаивает, говорит святитель Иоанн Златоуст, но Бог отвечает ей: «Молодец!». Ее наглость похвальна. Она заслуживает похвалы, она молодец.
Надо иметь такое дерзновение пред Господом и настаивать. Господь Сам показал это: «Не переставайте молиться, не опускайте рук, не разочаровывайтесь, а будьте упорны и ищите Меня. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам (Мф. 7:7)». Стучись в дверь:
– Но, Господи, я зову и прошу Твоей милости, а Ты не слышишь?
– Слышу, слышу, но Я хочу, чтобы сейчас, когда ты зовешь Меня, ты на Меня взглянул. Хочу сейчас, когда ты хочешь, чтобы Я совершил чудо для того или другого человека в твоей жизни, чтобы ты Меня увидел. И если увидишь Меня, то поймешь, что Я – самое великое чудо, большее того, о чем ты просишь. Я самое великое чудо, большее, чем то, чего ты от Меня хочешь. Эти глаза, которые видишь, – это Мои глаза. Мои, Господа Иисуса Христа, Бога. Войди же в соприкосновение со Мной, и потом помолишься о том, чего хочешь, и Я дам тебе это. Не теряй надежды, Я не играю с тобой.
Я что, пешка в руках Бога, чтобы Он играл со мной? Я что, игрушка, я что, тряпка, которую Бог бросает то туда, то сюда? Он – Бог, и играет ли Он с нами?
Бог не играет с нами, Он не балуется. Он просто хочет сделать добро, многократное добро: чтобы и с ребенком твоим всё было хорошо, и муж твой вернулся, и тебя Он хочет исправить и к смирению привести, и благодарности тебя научить, и многое еще, и молиться тебя научить.
Христос – Педагог, и когда Он делает вид, будто не занимается нами, тогда-то в еще большей мере воспитывает нас
Он никого не забывает и не играет с нами. Нет. Бог очень серьезно смотрит на нас, и всё, что Он делает, знаешь, как называется? Это называется Христовым воспитанием. Он воспитывает нас. Значит, Он занимается нами. Христос – Педагог, и когда Он делает вид, будто не занимается нами, тогда-то Он в еще большей мере и делает это. Ты понял это?
Поэтому надо приступать ко Господу, не прерывая молитву. Не надо терять надежду. Сколько лет ты молился о своем ребенке? Сколько? 16, 6, 30? Хорошо, продолжай дальше. Ты говоришь, что ничего не получил, потому что ничего не изменилось? Нет, получил: ты научился молиться Богу, крепко держаться за Его священную одежду, хвататься за Его ноги, кланяться пред Ним, чтобы слезы лились из твоих глаз и текли на Его ноги.
Видишь, сколько уже Господь тебе дал! Прежде чем дать то большое, о котором ты молишься, Он дал тебе величайшие вещи. Самые великие, о которых ты и не подумал помолиться, а Господь тебе дает их.
Это так. Это так у Христа. Он дает нам то, о чем мы молим, когда мы приступаем к Нему такими: потерявшими надежду, обращенными только к Нему, изголодавшимися, сокрушенными, настойчивыми, терпеливыми, коленопреклоненными, ибо мы согласны с тем, что мы ничто, что не заслуживаем того, о чем реально молим. Надо смиренно просить, а не так, будто это нам полагается по праву.
Этот мой парализованный друг, о котором я говорил, приехал однажды в монастырь святителя Нектария Эгинского (на острове Эгина), и тогдашний владыка Иерофей предложил ему вместе помолиться святому, чтобы его состояние улучшилось. Он ему ответил:
– Ваше Высокопреосвященство, не молитесь ему, чтобы я поправился. Я недостоин просить этого. Мне стыдно сказать об этом святому, я не хочу просить о том, чтобы поправиться, просто помолитесь ему, чтобы всё было так, как будет лучше. Так, как хочет Бог.
Какой смиренный нрав. А не: «Я хочу», «Мне положено по праву», «Я этого заслуживаю», «А ты знаешь, кто я?», «Мне Бог должен…»
Ничего, ничего-то мы не заслуживаем. Это дар, ты понимаешь? Это дар! Если ты воспринимаешь это как дар, если не претендуешь ни на что, то идешь и просишь: «Господи, если желаешь… Я не заслуживаю того, чтобы с моим ребенком стало так, как я хочу. Я не заслуживаю того, чтобы с моей женой, с моим мужем стало так, как я хочу. Господи, я прошу о даре, я смиренно прошу Тебя об этом!»
Не с претензиями, не по праву. Это не твое право. То, чего ты хочешь, – это дар от Бога.
И еще об одном я забыл, говоря о хананеянке и о том, чтобы Бог услышал нашу молитву, когда мы молимся о других. Когда ты молишься о другом, твоя душа должна гореть, и ты должен сделать его боль своей, его проблему – своей проблемой. Это должно так сильно жечь тебя, чтобы ты чувствовал это, чтобы ты чувствовал то, что говорит святой апостол Павел: «Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?» (2 Кор. 11: 29).
Кто из вас говорит: «Как же, он страдает, он болен, в тяжелом положении, и чтобы я не страдал вместе с ним? Я тоже страдаю с вами. То, что чувствуешь ты, чувствую и я, я болею твоей болезнью, плачу от твоей боли»? А посмотри, что сказала женщина из Евангелия?
– Помилуй меня, Господи, Сын Давидов, дочь моя жестоко мучается (ср.: Мф. 15: 22).
Молясь о своем ребенке, она не говорит: «Господи, помилуй моего ребенка», а «Господи, помилуй меня». Помилуй меня!
– Тебя помиловать? Но ведь больна твоя дочь?
– Да, Господи, но я так ощущаю ее проблему как свою, что и «помилуй меня», и «помилуй ее» – одно и то же. Я вошла в ее сердце, я вселила ее в свою душу, чувствую, что мы одно, и потому говорю «помилуй меня». Сделай то, о чем я Тебя прошу! Я не прошу о себе – прошу о своем ребенке, о моем человеке. Я так его люблю, так поглощена его проблемой, что сама сгораю вместе с моим ребенком. Господи, исцели его!
Любовь приводит к этому отождествлению, к этому единству, к этому состраданию. «Я сострадаю другому» – вот как происходят чудеса на молитве. Когда ты сострадаешь, когда болеешь вместе с другим, за другого. Когда ты совершаешь подвиг ради другого.
Как же можно вроде бы сгорать за своего ребенка, а затем иметь совесть сидеть на пирушках, развлекаться?!
Какой подвиг? Ну какой? Когда ты говоришь мне, что твой ребенок скитается то там то сям, а при этом и сама скитаешься: телевизор, прогулки, развлечения; смотришь, скажем, телевизионные игры, сериалы по 100 часов подряд и не уделишь хоть немного из того времени, которое тратишь на телевизор, чтобы помолиться о своем ребенке. Как же я могу вроде бы сгорать за своего ребенка, а затем иметь совесть сидеть на пирушках, развлекаться, интриговать, совершать столько прочих бессмысленных вещей, которые далеко уводят меня от помощи моему ребенку? Ведь этим я не помогаю ему.
И когда Бог попускает болезнь в какой-нибудь дом, то Он попускает ее не только ради того, кто переносит болезнь, но и ради остальных. Чтобы все получили свой урок, все – свое поучение, все – свое исправление. Грех родителей воспитывает детей, и страдания детей воспитывают и исправляют родителей. Скажи: «Господи, сегодня я не буду смотреть телевизор, помолюсь о своем ребенке, потому что хочу вернуть его домой». Или: «За моего супруга я принесу одну жертву: буду испытывать его боль как свою».
Я был поражен, когда на похоронах одного молодого священника увидел бабушку, очень любившую его. Она не приходилась ему родственницей, но любила его. Вот вышла она на улицу и говорит мне:
– Отче, я так сильно болела за него, что сказала Богу: «Забери меня, и пусть живет этот юноша!»
Я услышал это и устыдился. Ты послушай, что она говорит: «Забери меня, чтобы он мог жить»! Это говорит любовь к другому. Это и есть: «Помилуй меня, Господи, мой ребенок мучается! Страдает мой ребенок, помилуй меня, Господи!» Другими словами, чтобы и я что-то заплатил за эту боль, которую испытывает мой ребенок.
А мы говорим: «Господи, соверши чудо, но чтобы с нами ничего не случилось. Зачем пропадать и моей жизни?» Другими словами: «Не можешь ли Ты совершить чудо, но чтобы мы не платили за это чего-нибудь?»
И Бог говорит:
– Я ничего не хочу, чтобы вы платили. Я сделаю всё. Но хотя бы сердце ваше пусть сострадает.
Ты должен быть расположен к тому, чтобы соучаствовать в боли. Вот ты пишешь мне чье-то имя, чтобы я помянул его в церкви, и говоришь, что у того-то рак, чтобы я прочел его имя. Я не могу читать его имя формально и говорить: «Помяни, Господи, раба такого-то… Елену, Василия…» Ну хорошо, я произнес их. Но это ли молитва? Только ли это? Говорят, что проскомидия имеет огромную силу, но когда? Не когда она совершается формально и внешне – должно участвовать и мое сердце. Что говорит Господь? «Дай Мне, сыне, твое сердце, Я сердца твоего хочу, и чего бы ты ни просил, с сердцем проси этого». И когда молишься о другом, чтобы с ним произошло чудо, твоя душа должна испытывать боль.
Одна девушка, мать которой болела раком, сказала старцу Паисию:
– Отче, помолись о моей матери, чтобы она выздоровела!
А он ей ответил:
Старец Паисий сказал: “Может, мы попросим Бога, чтобы Он послал и тебе половину рака – чтобы твоя мать выздоровела?”
– Я помолюсь, чтобы она выздоровела, но посмотри: может, мы скажем Богу, чтобы она выздоровела, но чтобы Он послал и тебе половину рака, чтобы она выздоровела? Чтобы Он всё уравновесил. Чтобы и ты поболела немножко, взяла небольшую часть ее рака, и твоя мать тогда выздоровеет? Пойдет?
Девушка была шокирована и сказала ему:
– Нет, отче. Вы не поняли! Чтобы моя мать выздоровела.
– Да, это будет, но, чтобы это случилось, нужно, чтобы и ты немного почувствовала боль, чтобы она могла выздороветь.
– Нет-нет! Помолитесь, чтобы моя мать выздоровела.
– Хорошо. И я придумал что-то получше: давай разделим рак с тобой – половину рака возьму я, а половину ты. Пойдет? И твоя мать тогда выздоровеет…
– Но, отче, простите, неужели надо и нам заболеть, чтобы выздоровела она?
– Хорошо, тогда я возьму две трети, а ты намного меньше.
– А вы не можете, отче, просто помолить Бога, чтобы Он совершил чудо и она выздоровела? Что-то вы меня совсем запутали, я уже ничего не понимаю…
– Я хотел тебя научить тому, что когда ты молишься о ком-нибудь и просишь для него чего-то, то надо, чтобы и ты испытывала боль ради него и показала Ему свою боль, соучаствуя в его боли.
Да, тебе не по силам понести рак другого, только святые люди делали такие шаги. Но ты хотя бы сострадай, почувствуй боль, пророни слезу
Да, тебе не по силам понести рак другого, потому что ты человек, и очень трудно сказать это, сказать: «Господи, пускай он выздоровеет, а я заболею!» Мы не говорим этого. Только святые люди делали такие шаги. Это духовный риск, и нужно быть очень святым человеком для этого. Но ты хотя бы сострадай, почувствуй боль, пророни слезу.
Ты плакал? Да? Значит, вернется твой ребенок, муж, жена, отец, мать. Если ты плакал, это значит, что и ты участвовал в боли другого и его проблема задела тебя не внешне, поверхностно и формально, а экзистенциально и опытно. И ты скажешь то, что старец Порфирий говорил одной душе:
– Когда я молюсь о тебе, то не говорю: «Господи Иисусе Христе, помилуй рабу Твою», а говорю: «Господи Иисусе Христе, помилуй меня!» Знаешь, что значит это «помилуй меня»? Это значит, что ты и я – одно, я люблю тебя так сильно, что, когда Господь подает мне милость, она изливается на тебя. Я для тебя хочу, чтобы Он дал мне это.
Это ли не замечательно? Хотя бы как слова, потому что на практическом уровне, в жизни вообще это очень больно. Но наш Господь Иисус Христос, Который превращает отравы жизни сей в лекарства и горечь этой жизни в сироп для наших грехов и нашего исцеления, совершит чудо. Нам нужно не терять надежду, а молиться!
Итак, возлюбленные, желаю вам испытать то, что испытала эта женщина. Согнуть Бога, преклонить непреклонного Бога, Того, пред Кем преклоняются все, ангелы слушают Его в трепете и почитают в страхе, чтобы Этот Бог согнулся перед твоим сердцем, перед твоей любовью, перед твоим смирением, перед слезами твоими, перед болью твоей. Чтобы ты перевернул то, о чем мы говорим в молитве «Отче наш». Обычно мы говорим: «Да будет воля Твоя», не так ли? «Боже, да будет воля Твоя!» И вот приходит сейчас Бог, Господь Иисус Христос, и говорит женщине. Она:
– Да будет воля Твоя…
И тогда Господь скажет: “Чадо, Моя воля сейчас – твоя воля, да будет по-твоему, а не по-Моему!”
– Нет, чадо, Моя воля сейчас – твоя воля, да будет по-твоему, а не по-Моему!
– Но наша воля, Господи, – чтобы была Твоя воля, чтобы было самое лучшее, чтобы выздоровел мой ребенок, чтобы спасся мой муж, мой близкий, о котором я Тебя умоляю и прошу.
А Господь говорит:
– Так как ты молишься как следует, так как выучила урок о болезни в твоей жизни и смирилась, выросла, ум твой стяжал мудрость, ты усвоила небесную мудрость, Божественную мудрость, то сейчас уже нет причин говорить тебе «да будет воля Твоя»: твоя воля уже – и Моя воля и Моя воля – твоя воля.
Желаю вам, возлюбленные, чтобы сейчас или когда Бог захочет, после нашей смерти, мы пережили это чудо, о котором просим ради близкого нам человека: чтобы и боль, которая у тебя есть, и слезы, которые проливаешь, тихие и тайные, но достаточно видимые для Бога слезы, чтобы боль души твоей принесла свой плод и дала результат. И чтобы в какой-то момент – в этой ли жизни, в раю ли, где ты будешь находиться, – чтобы ты увидел: то, о чем ты молился Богу всю жизнь, столько лет, Он тебе даровал.
Ибо Он увидит, что, когда ты молишься, ты уже оставил надежду на помощь мира сего, обратился всей душой к одному лишь Христу, со смирением, терпением, настойчивостью и самоукорением сострадая тому, о ком молишься, – и чтобы так ты увидел чудо.
Желаю вам, чтобы Божественная сила излилась в сердца ваши и наполнила жизнь вашу чудом, которого ты ждешь долгое время, чтобы Бог даровал его тебе, и так душа твоя исполнилась бы радости и веселия, и чтобы ты днем и ночью потом говорил: «Прославляю Тебя, Господи, и люблю Тебя! Я всегда любил, всегда прославлял Тебя, даже в болезни, но сейчас, поскольку Ты даровал мне то, чего я просил, мой зов мелодичнее, гимн и песнь моя задушевнее, и я не перестаю повторять Тебе, Господи: Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас! – и прославляю Тебя непрестанно!»
Архимандрит Андрей (Конанос)
Перевела с болгарского Станка Косова
Здравствуйте!
В Библии, Слове Бога говорится, что молиться следует только Богу. В Псалме 64:3 пишется: «Ты слышишь молитву; к Тебе прибегает всякая плоть». Когда Иисус был на земле, он всегда молился своему Отцу, а не кому-то другому. Мы должны делать то же самое. Однако все свои молитвы следует произносить во имя Иисуса . Этим мы показываем, что уважаем положение Иисуса и верим в его искупительную жертву. В Иоанна 14:6 Иисус сказал: "… никто не приходит к Отцу иначе, как только через меня".
Молясь, мы должны говорить с Богом от сердца. Мы не должны произносить молитвы наизусть или зачитывать их из молитвенника. Иисус Христос сказал: «И когда молитесь, не повторяйте одно и то же, как люди из других народов, которые думают, что будут услышаны благодаря многословию. Не уподобляйтесь им, потому что Бог, ваш Отец, знает, в чем вы нуждаетесь, ещё до того, как вы попросите Его» (Матфея 6:7,8).
О чём можно молиться? Обо всём, что имеет отношение к дружбе с ним. В Библии, в Филиппийцам 4:6,7 пишется: «Ни о чём не беспокойтесь, но во всём в молитве и мольбе с благодарностью открывайте свои просьбы Богу, и мир Божий, который превосходит всякую мысль, сохранит ваши сердца и умы во Христе Иисусе». Из образцовой молитвы «Отче наш» видно о чём уместно молиться. Следует молиться об освящении имени Бога и о Его намерении. Так же можно попросить о необходимой материальной поддержке, о прощении грехов и о помощи, чтобы устоять в искушении (Матфея 6:9-13).
Согласно Библии, Бог слушает молитвы только праведных людей. Чтобы Бог слушал наши молитвы, мы должны стараться делать всё возможное, чтобы жить по Его законам. В Библии, в Притчах 15:29 говорится:«Бог далёк от нечестивых, а молитву праведных слышит», а в Притчах 28:9 пишется:«Если кто-то отклоняет ухо, чтобы не слышать закона, то даже его молитва - мерзость». Молясь, мы должны быть смиренными. И необходимо работать над тем, о чём мы просим Бога. Так мы подтвердим, что у нас есть вера и что мы действительно говорим то, что думаем. Только тогда Бог будет отвечать на наши молитвы. В Библии, в Евреям 11:6 сказано:«А без веры угодить Богу не возможно, потому что приближающийся к Богу должен верить, что Он есть и что Он вознаграждает тех кто настойчиво ищет Его».
Если у Вас появятся вопросы, обращайтесь в чат, с удовольствием помогу узнать на них ответы из Библии.
Добрый день. Меня заинтересовал ваш ответ " Здравствуйте! В Библии, Слове Бога говорится, что молиться следует только Богу. В Псалме 64:..." на вопрос http://www.. Можно с вами обсудить этот ответ?
Обсудить с экспертом