В современной литературе есть немало ярких персонажей. Один из них – неординарная российская журналистка и писательница Холина Арина. В личной жизни и творческой деятельности она отличается выраженной харизмой и склонностью к эпатажу. Феминистка и любительница московских богемных тусовок Холина сегодня одна из наиболее востребованных авторов женских любовных романов.
Краткая биография
Арина Игоревна Холина появилась на свет 12 октября 1974 года в семье знаменитого русского литератора. Её отец был известным в советское время авангардным поэтом и писателем. Мать Арины умерла во время родов. Девочка воспитывалась отцом и унаследовала его литературный талант.
Детство Арины проходило в богемной обстановке несмотря на серую советскую реальность. Отец стремился обеспечить дочь всем. С ранних лет она слышала разговоры отца и его друзей об искусстве. Благодаря этому у девочки рано сформировался изысканный вкус и интерес к литературному творчеству. В подростковом возрасте вместо того, чтобы встречаться с мальчиками, Арина целыми днями читала книги.
Становление литературного таланта
По окончании школы Холина поступает на факультет международной журналистики МГИМО. После второго курса обучения она уходит из учебного заведения и становится дизайнером студии кастинга. После числится ещё в двух вузах – Институте стали и сплавов и Российском государственном гуманитарном университете. Непреодолимое желание писать берёт верх и она вновь бросает учёбу.
Писательский талант проснулся в ней к 20 годам. После дизайнерской деятельности в модельном агентстве она пробует себя в роли писательницы и журналистки. Началом творческой деятельности становится должность внештатного корреспондента в «Вечерней Москве» и «The New Times”. Немного позже благодаря решительности и настойчивости девушка добивается признания в издании «Медведь».
Первыми произведениями стали рассказы для журналов. С 2004 года она заинтересовалась написанием любовных романов для женской аудитории. В этом же году выходит первый роман Холиной «Слишком много блондинок». Сегодня Арина сотрудничает на постоянной основе с модными глянцевыми журналами «Cosmopolitan», «Максим» и известным книжным издательством «Эксмо». Она представляет западное направление литературы Chiklit – «литература для цыпочек».
В основе всех её произведений лежат взаимоотношения мужчин и женщин. Она с присущим ей тонким юмором описывает современную жизнь обитателей мегаполисов с их интимными тайнами. Её неповторимому литературному стилю свойственны лёгкость восприятия и увлекательность сюжетов.
Сейчас на счету автора более десятка любовных романов и драм, изданных в разные годы. Наиболее любимы читателями:
- «Дорогой, я стала ведьмой в эту пятницу!» — 2005г.;
- «Дьявол за правым плечом» — 2006г.;
- «Галерея мужских пороков», «Увидимся в Аду» — 2007г.;
- « Хроники амбициозной брюнетки» -2008г.;
- «Настольная книга сердцеедки», «Письма на воде» — 2009г.;
- «Куда делся секс?» — 2016г.
Множество разноплановых материалов журналистки можно найти на страницах Интернета. Большинство из них посвящены актуальным гендерным проблемам в сегодняшнем обществе.
Личная жизнь богемной писательницы
После развода с первым мужем Арина нашла себя в писательской деятельности. Сейчас эксцентричная журналистка второй раз замужем. Своего супруга она называет не иначе как «любимым мужчиной». В представлении Арины Холиной личная жизнь не станет лучше или хуже от наличия штампа в паспорте. Для неё слова «муж» и «жена» давно избитый стереотип.
Мужем Арины Холиной стал Павел Галкин, музыкант легендарной группы 90-х «Мальчишник». Он более известен под прозвищем « Мутабор». По словам Арины Павел необычайно терпелив к её нередким капризам и истерикам.
Любопытно, что из-за отсутствия у Холиной детей её нередко относят к движению «чайлдфри». Как утверждает сама журналистка, мысли о детях возникали у неё неоднократно. Однако в последний момент она всегда понимала, что не имеет ничего похожего на материнский инстинкт. По словам писательницы «ей абсолютно неинтересна тема детей». Арина Холина давно решила «жить для себя» и больше не поднимает вопрос о деторождении.
Известно, что сегодня журналистка по-прежнему живёт в Москве. Себя она считает москвичкой «до мозга костей» и обожает бешеную энергетику столицы. Личная жизнь Арины Холиной не ограничивается семейным бытом. Писательница не скрывает своего пристрастия к элитным развлечениям и необычайно близка к московскому шоу-бизнесу. Она высоко ценит дорогую эксклюзивную обувь и роскошные ювелирные украшения. Среди любимых дизайнеров журналистки имена Гальяно, Екатерины Гомиашвили и Ларисы Калистратовой. Мнение Холиной о последних модных тенденциях считается профессиональным и вызывает доверие.
У писательницы своеобразный вкус. Предпочитаемые направления – гламурные панк и готика. Среди знаменитостей с мировыми именами она симпатизирует Джимми Моррисону, Кейт Мосс, Мадонне, Тэффи, Джонни Деппу, Оскару Уайльду.
Биография Арины Холиной интересна фактом её принадлежности к пришедшему с Запада движению феминисток. Журналистке принадлежит идея создания женского феминистского блога «Viva Vagina» (в переводе «Да здравствует вагина»). Девиз сообщества « Гедонизм — Эгоизм — Феминизм» откровенно бросает вызов привычным общественным стандартам. Холина действительно далека от предрассудков. В одном из интервью писательница открыто говорит об источнике своих оригинальных идей для написания книг. Она утверждает, что некоторые «озарения» появлялись у неё во время занятий… сексом.
Цитаты о жизни и не только…
Многие высказывания эпатажной журналистки поражают смелостью и прямолинейностью:
«… У женщин на уме ТАКОЕ, что на месте мужчин вообще надо сидеть в углу и плакать».
«…большинство людей пошлые и глупые, а те, кто не пошлый и не глупый, уроды в другом смысле».
« Женщина — это же не только вагина, кроме которой некоторым и предложить нечего».
Писательница не отрицает, что хочет научить своего читателя жить полнокровной жизнью. В большей части своих романов она показывает, как современным женщинам стать уверенными в себе и не бояться совершать ошибки. Ведь по мнению Холиной именно те нечастые мгновения, когда забываешь о предрассудках и делаешь всё ради удовольствия - это и есть настоящая жизнь.
В Италии нет моды. То есть в Италии мода не такая, какой мы ее понимаем. Итальянцы будто сами знают, что им носить, что сейчас модно - без всяких там журналов, блогов, знаменитостей - словом, без всей это маркетинговой атаки.
Я умоляла его остаться в ботинках. Он мялся на пороге, стеснялся, сопротивлялся. «Не смей, не смей их снимать!», — я разозлилась. И он уже сделал шаг, уже преодолел, но крякнул, вспыхнул — и решительно сорвал обувь.
На улицах Нюрнберга - давка. Тут самый известный рождественский рынок в Германии. На само деле их два больших, а все улицы центра тоже выглядят как рынок - киоски с сосисками, имбирным хлебом (такие местные прянички), глинтвейном, всякой ерундой.
У русских, по территориальному признаку, а не национальному, всегда был этот вопрос: «Кто мы?». «Да, скифы мы, да азиаты, с раскосыми и жадными очами!» - эту цитату Блока все наизусть знают, от нее уже глаз дергается. Боже-боже. Сколько бредней приходится услышать за жизнь. И о том, что мы дикая Азия, и что у России «особый путь», и что мы «страна рабов», и «умом Россию не понять». Бла-бла-бла. Хаос. Никакой связной теории, никакой идеи, и даже никаких внятных исторических выкладок. Сплошная истерика, если по правде.
Русские любят Италию. Тепло, красиво. Еда, вино, магазины, природа, древности. Русские любят Италию с той же романтической одержимостью, что и финны – это не просто страна, это мираж, фантазия об идеальной жизни в месте, где не заканчивается лето и где все кажется намного проще, чем есть на самом деле.
Замша, синий, 70-ые, деним, полоска, клетка, хиппи, крупные цветы... Крупные цветы? Они это серьезно?! Ну, правда. Не смешно ведь. Это все вместе называется «тенденции лета 2015» и выглядит как странная шутка. Потому что цветы, и полоска, и замша, и джинса – это все было в прошлом сезоне, и в позапрошлом, и между сезонами. Последние Недели моды – жалкое зрелище.
Западный Берлин – это удовольствие для каких-то других людей. Во-первых, его от Шарлоттенбурга до Грюневальда оккупировал цвет русской эмиграции. Само по себе это неплохо, но мы имеем в виду людей с определенным образом жизни – они тут все юристы, дантисты, агенты по недвижимости, врачи. Публика серьезная и обеспеченная. Западные немцы тоже не очень хиппи – они обустроились в своих Шонеберге, Далеме и Целлендорфе, тихих буржуазных районах, где сплошные виллы и очень дорогие многоквартирные дома. То есть в том случае, если ты хочешь ощутить пульс города, Западный Берлин скорее напомнит человека, выздоравливающего после долгого и тяжелого гриппа. Дыхание замедленное, пульс редкий.
Михаил Горбачев старый человек, умный человек, с репутацией, которая не пошатнется, даже если на нее сбросить ядерную бомбу. Потому что за всю историю России ХХ века это единственный достойный глава страны (начиная отсчет с Николая Второго). Это понимают все в мире кроме тех граждан РФ, которым в их безумии прошлое с унизительной зарплатой, репрессиями, грязью, информационной блокадой и кровавой цензурой теперь внезапно кажется счастливым.
Я летаю в Берлин один раз в месяц и каждый раз, без всяких перерывов на праздники и депрессии, мне хочется о нем много и восторженно писать. Теперь я понимаю чувства влюбленных, которые бесконечно обмениваются сообщениями, письмами и даже (о ужас!) стихами. Берлин удивительный. Его так много, что не хватит жизни, правда. Там всегда что-то новое, другое, и всегда будет то, чего ты не видел.
Ты уверенно протягиваешь семь евро за пиццу, а оказывается, что она стоит одиннадцать. На самом деле, это не совсем пицца, а хитрая восточная лепешка, и все это называется анти-макдональдс, и большинство блюд с овощами. Но я люблю эту штуку с лососем. Которая еще месяца три назад стоила семь евро. Метро тоже дороже. Говорят, в Испании некий маршрут на поезде теперь стоит восемь, против некогда четырех евро. Все как-то ненавязчиво подорожало. Вчера все цены были на прежнем месте, а сегодня ты следуешь от одного удивления к другому.
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Шрифт:
100% +
Арина Холина
Куда делся секс?
© Проект «Сноб»
© Арина Холина, текст
© ООО «Издательство АСТ»
Вы замечали, как сложно в наше время заняться сексом?
Если ты женщина – шансы еще есть. Бесплатно и почти с любым, кто тебе понравится. Как говорит один знакомый средних лет: «Вот вы женщины – вам проще. Если ты кому откровенно предложишь секс – за тобой радостно побегут, а я могу и по лицу огрести».
В том смысле, что почти все девушки играют в игру «я не такая». Ну, то есть она сексом не разбрасывается направо и налево, бережет для «особенного мужчины».
«Зачем?! – выла с похмельного утра одна приятельница. – Как я могла! В машине! Что он обо мне подумает?!»
«Мммм… – растерялась я. – Что ты свободная сексуальная женщина, которая умеет получать от жизни удовольствие?»
И не одна такая приятельница раскаивалась с утра о том, что с кем-то там переспала. У женщин так принято. Секс без доказательств того, что он от тебя без ума, – это плохо. Это падение. Он «получил от тебя что хотел» и уже не позвонит.
Вот смешно, что медицина ушла очень далеко вперед, – и теперь не надо беспокоиться ни о случайной беременности, ни о всяких заболеваниях. Но женщины все равно ведут себя так, словно секс – это пятно на репутации, стыд и общественное презрение пожизненно.
Не удивительно, что мужчине получить просто секс очень трудно. И он вступает на путь лицемерия, вранья, имитации чувств. А его за это еще и осуждают. И не факт, что секс все-таки случится раньше пятого свидания, – после ресторанов, цветов и сумки от Марка Джейкобса.
Тут, правда, надо еще понимать драматическую разницу между русскими девушками и европейскими. В среднем европейская женщина – это партнер. За нее не платят в ресторанах. Она не ждет подарков. Она ищет дружбу, сексуальные отношения, а не защитника, на которого всегда можно положиться. Она не ждет бесконечного восхищения, цветов, комплиментов двадцать раз на дню. Поэтому западным мужчинам русские подруги кажутся чрезмерно требовательными.
Русские ищут не партнера, а партию – и желательно выгодную.
И секс, разумеется, становится предметом торга. Получишь, когда полюбишь. Или когда покажешь, что ты – «настоящий» мужчина, то есть зарекомендуешь себя как щедрый инвестор.
Правда, и европейки тоже не очень сексуальны. Они заняты карьерой, и это их главное удовольствие. Но, честно говоря, с мужчинами в последнее время все тоже не очень просто.
Мужчина как-то ослаб. Такое ощущение, что многие вполне довольны общением с фейсбуком, отношением с любимым порноресурсом, а настоящий секс с живой девушкой – это уже почти миф, и они счастливы, если удается кого-то положить в кровать и просто раздеть. Мужчины словно разучились это делать.
У одной знакомой был любовник, который первые пару раз показал себя как практически импотент. Она уже собиралась его уволить, но неожиданно он разошелся. То есть вспомнил, что секс – это не просто вместе напиться, упасть в кровать и снять трусы (в лучшем случае), а гораздо большее. Но вспомнил, только когда ему объяснили, что дружба и пьянство – это, конечно, всегда хорошо, но если у него не стоит – это все не сработает.
Такое происходит со многими мужчинами. Они даже говорят: «Мне надо получше узнать человека, я не могу так сразу». На что хочется сказать: «Эй, все, что тебе надо обо мне знать, – у меня между ног! Мне не отношения нужны, очнись!»
Ощущение, будто ушел сексуальный заряд. Будто общество стало асексуальным.
Знакомые парни ездили на Кубу и вернулись оттуда ошеломленными. Потому что там все занимаются сексом. Причем без особенных прелюдий. Занимаются просто потому, что хотят – и никто их за это не осуждает. Даже в кубинских мюзиклах все занимаются сексом каждые пять минут. Ну, и поют, разумеется, в процессе.
Другие приятели познакомились на Кубе с русской девушкой (давно живет в Канаде), у которой местному любовнику (это он как раз снимает мюзиклы) – 74 года. Выглядит на 45, обожает секс. Говорит – орехи надо есть.
А белые европейцы все не наиграются со своей дурацкой нравственностью.
Такое впечатление, что мы живем в какой-то новой реальности, где жизнь имитируется. Интернет – это прекрасно, кто же спорит, но явно случилась подмена. И даже массмедиа подыгрывают, создавая продукт, который обесценивает значение секса. Сейчас мода в сериалах (вспомните хотя бы «Доктор Хаус»/House M.D.) – там герой и героиня не могут переспать пять или шесть сезонов. То же самое и в сериале «Касл»/ Castle. И в «Кости»/Bones. И в «Менталисте»/Mentalist. Да везде. Какие-то тантрические высокодуховные отношения как пример поведения.
В кино секса уже давно нет (разве что «Стыд»/Shame с Майклом Фассбендером). Музыка тоже вся не про секс. Никакого «Удовлетворения»/Satisfaction.
Вуди Аллен уже кажется порнушкой: в его фильмах все только и говорят что о сексе, изменяют друг другу, нарушают все эти правила морали и табу.
Такое ощущение, что с гормонами что-то случилось, честное слово. Хотя ведь некоторые ученые говорят, что у современных мужчин, действительно, заметно упал уровень тестостерона…
В «Острове Крым» Василий Аксенов описал, что в будущем девушки просто будут подходить к мужчинам и спрашивать: «Займемся сексом?» Возможно, оттуда, из 1979 года, на фоне сексуальной революции и прочего безумия вроде клуба «Студия 54», это казалось вполне реальной перспективой.
А оказалось утопией.
В реальном 2013 году люди, которые на самом деле хотят секса и настроены им заниматься, – редкость. Если им, конечно, не двадцать четыре. Эти еще держатся кое-как за счет юного возраста.
Мы вдруг оказались в центре унылой асексуальной культуры, где все фотографируют еду и туфли. Может, конечно, еда и туфли – это новый секс?
А может, мы живем в то время, когда все так зациклены на самих себе, что секс с другими людьми просто не входит в круг интересов?
Или правы психиатры, и уже каждый второй страдает депрессией в той или иной форме? И такие витальные радости этому каждому второму ни к чему?
Но, понимаете, секс – это очень весело. Это и расслабляет, и освобождает, и дает удивительную позитивную энергию. И хорошие впечатления. И повод для разговора – причем не унылого, о каких-нибудь там политических или экологических катаклизмах, а возбуждающего и занятного.
К тому же, пусть и короткая, но бурная страсть, благодаря которой ты мгновенно забываешь все свои неприятности, – ну разве это не стоит того, чтобы выбраться из футляра (из фейсбука)?
Возраст отчаяния
Начинать нужно с того, что русских шокируют даже просто голые термы, куда все ходят без трусов.
Ну, объективно: ничего такого ни в мужских, ни в женских письках нет, чтобы прямо в обморок падать. Понятно, что включается неумеренное чувство стыда, хорошо приправленное подавленными желаниями, бла-бла-бла, спросите любого психолога.
Но дело не в этом, и речь не о стыде. А об отвращении.
Едва люди, с трудом прикрывая возбуждение ханжеством, представляют себе этот голый бадехауз, как тут же их осеняет, что никакого фейсконтроля там нет, – и любой человек, любого возраста может оказаться и в бане, и на голом пляже, и даже в секс-клубе. Даже старик. Даже восьмидесяти лет.
А в Германии, например, старики энергичные. Их много везде: и в термах, и на пляжах, и в клубах.
Центр Берлина, «Европа-центр», на крыше – бассейн, лужайка. Приходит пара лет семидесяти, они очень смуглые (немцы жарятся на солнце почище итальянцев), кожа в мелкую складку, у него причиндалы до колен висят. Ты на них смотришь и вдруг вспоминаешь обрывки разговоров и выражение лиц твоих русских знакомых, которые считают старость уродством.
– Фу, какая гадость, обвисшие…
– А что будет с татуировкой через тридцать лет?..
– Смотреть противно…
В секс-клубах можно увидеть людей очень разного возраста. Причем те, кому за шестьдесят, выглядят даже более стильно, чем молодые. Седой мужчина в черных шортах и белом галстуке-бабочке на голом торсе. Он, кстати, в отличной форме – тут вообще принято следить за собой, ходить в спортзал, бегать, плавать.
А к моему другу в Москве в самых обычных клубах подходят, спрашивают, сколько ему лет, восторгаются, что в пятьдесят девять он не спит ночью, а танцует, развлекается.
В любом клубе где угодно, от Берлина до Лондона, ты увидишь людей старше пятидесяти. На концертах, просто на танцах, в барах с музыкой или без нее.
Здесь другое представление о возрасте активности. Если кому-то хочется в семьдесят лет пойти на фестиваль и услышать Arctic Monkeys или выпить в баре Mobel Olaf, на него не будут смотреть как на диво дивное.
Везде, кроме Москвы. Тут какая-то возрастная самоцензура. Если тебе сорок лет, ты уже скорее торчишь в ресторане «Дом 12», чем в клубе «Родня».
У нас, как у многих развивающихся стран, нет культуры возраста.
Больше всего унижений достается, конечно, женщинам – это прекрасное оскорбление «молодится».
На берлинском пляже я заметила женщину с ребенком. Непонятного возраста. От пятидесяти до шестидесяти. Выглядела она отлично. Накачанное тело, татуировка на всю руку, хорошая стрижка, белый купальник. Но она смотрелась классно не в том смысле, что выглядела молодо. И неопределенность ее возраста была не в том, что она издалека могла сойти за двадцатипятилетнюю. А в том, что она была очень стильной, и ей, судя по всему, в голову не приходило ухаживать за собой так, как это делают истерические дамочки, которые плотно сидят на ботоксе и мезотерапии. Потом оказалось, что это лесбийская семья – пришла ее партнерша.
Эта женщина определенно не «молодилась», но ее стиль ничем не отличался от стиля людей, которым нет тридцати.
В Европе на улицах замечаешь куда больше пожилых дам с открытыми руками. В естественных морщинах на лице – и при этом с пирсингом и панковскими прическами. Многие открывают ноги, не стесняясь уже сухой кожи. Все знают Патрисию Филд, стилиста «Секса в большом городе», и никак не могут справиться с тем, что в семьдесят четыре она носит юбки, которые едва прикрывают трусы.
Дело в том, что в развитом мире уже нет этой привычки испытывать отвращение к старости. К старым телам. К старым обнаженным половым признакам.
В Москве девушки толпами паникуют уже в двадцать восемь, если у них вокруг глаз морщинки. Бегут к врачам, покупают дорогие возрастные кремы. У нас это большая индустрия женских страданий – борьба со старением, часто мнимым.
Но главное, что, переходя из одной возрастной группы в другую (ну, там 21–28, 29–35), люди меняют свою жизнь. И происходит это по умолчанию: они просто сбавляют темп, стесняются идти на танцы или прыгать на выступлении Muse. «Я слишком стар для этого».
Даже в спортивных залах не видно пожилых людей. А в той же Германии в любом спортклубе их добрая половина. У людей не пропадает интерес к жизни и к своему телу. В танцевальных клубах (тех, где учатся, например, танго) очень много людей за шестьдесят. Они активны. Они занимаются спортом, сексом, слушают музыку, наслаждаются собой.
Моя берлинская подруга почти семидесяти лет может так зажечь, с танцами чуть ли не на столах, что знакомые лет сорока из Москвы не идут с ней ни в какое сравнение.
Слово «молодежный» там давно исчезло из лексикона. Ему нечего больше определять. Ни стиль, ни места, ни журналы.
Это только в России можно услышать, что какие-то тряпки больше подходят молодой девушке. Или что мужчина «молодится» – это если он носит что-то чуть менее формальное, чем классический костюм.
Здесь как будто нарочно кастрируют возраст активности, выгоняют «стариков» за черту тех развлечений, которых достойны только юные и свежие. Им же «противно смотреть» на людей, которые всего лишь состарились. Или стареют.
Смешно. Тот самый момент, когда трагедия выглядит как фарс. В смысле, что страх «старости» (это лет тридцать пять, наверное) делает людей нелепыми. В наши дни.
Старость может быть немощной или беспомощной лишь тогда, когда общество вынуждает человека ощущать себя именно так.
В Москве у меня есть знакомые, которые в какое-то время покупали одежду впрок. Мол, сейчас есть деньги, а потом старость и упадок, пусть будет, мало ли что.
Один приятель все время спрашивает, выглядит ли он моложе своих лет. Ему пятьдесят пять. Я даже не знаю, что ответить. Он выглядит хорошо. Он излучает энергию. Я не понимаю, выглядит он на свой возраст или нет. Потому что совсем не ясно, как должны выглядеть люди за пятьдесят. Да как угодно. Как и в двадцать.
Конечно, мы все задаем себе эти вопросы: мы так устроены, базовый страх старения в нас заложен. Благодаря ему мы следим за своим здоровьем и внешностью, сочиняем планы на будущее, откладываем деньги. Но не просыпаемся каждое утро в липком поту, потому что состарились еще на сутки.
Мы будем покрываться морщинами, и кожа будет высыхать, у кого-то станут шире бедра или появится живот, который почти невозможно убрать, и придется менять зубы, и мы будем просыпаться слишком рано утром, и начнем быстро уставать. Да, все это будет. Но жизнь не станет менее интересной. Может, у нас выпадут волосы, но желания останутся.
Этого, кстати, все как раз и боятся – что страсти все еще будут обжигать душу, когда тело уже не будет способно. Но это, наоборот, прекрасно. Желания – это то, что делает нас живыми. И годы над ними не властны.
Дура в твоей постели
– Красивый, – говорю я подруге.
Она показывает мне фотографию своего любовника.
– Только идиот, – признается она. – Понимаешь, не могу его привести к нам в компанию. Он что-нибудь ляпнет, и мне будет стыдно. Но в сексе хорош. Потерплю еще немного – не погибать же от воздержания.
Женщинам всегда неловко и неприятно, если их любовник глуп. Женщинам скучно. Ты не можешь себе представить, что приходишь домой, а там сидит нечто красивое, смотрит «Дом-2» и говорит тебе, что русалки на самом деле существуют, потому что об этом написали в интернете.
И ты не можешь поступить так жестоко со своими друзьями – познакомить с человеком, который не знает, кто такой Стивен Хокинг.
А мужчины могут. Они встречаются с девушками, которые за свою жизнь прочитали разве что инструкции по уходу за кашемиром. И волокут их за собой в ваш мир. Эти девушки потом хотят дружить, ведь всем нравятся веселые и умные люди. Девушки остаются с вами в женской компании и всех ужасно раздражают своими нелепыми вопросами и нытьем.
Они прилипают и заводят всякие «женские» разговоры. Они рассчитывают на то, что раз ты тоже женщина, то с тобой будет проще. А тебе на самом деле хочется поговорить с другом о кинофестивале, а не о том, что платья, которые стоили 180 тысяч рублей, теперь стоят 90 – и надо срочно бежать и скупать все, раз так дешево.
И ты никак не можешь понять: почему?
Вот есть приятель, он умный, и замечательно образован, и чертовски талантлив. С ним очень интересно: это блестящий человек, который может необыкновенно увлекательно рассказывать о самых разных вещах.
А его девушка буквально не может связать двух слов. Она либо строит из себя дружелюбную милашку, либо капризничает. Если она открывает рот, чтобы сообщить свое мнение, это так стыдно, что все просто бледнеют от неловкости.
Приятель осознает, что его девушка выдает феерические глупости. При этом он все равно смотрит на нее с умилением.
Вокруг него много очень красивых умных женщин. И умных красивых молодых женщин (если вдруг в этом суть). Но нет, он выбрал самую бестолковую и наслаждается этим, пока мы все заламываем руки и надеемся, что у нее будет грипп и она не придет на очередную вечеринку.
– С ней можно поговорить! – с таким искренним изумлением и восторгом, что это даже раздражает, говорит другой знакомый о своей новой девушке.
«Господи, – думаю я. – А как же ты раньше жил?»
Вот правда, что они делают наедине со своими женщинами? Бурный секс часами? Не верю. Не похоже. В таком случае они бы не пытались залезть на все живое.
– Неужели ты думаешь, что мужчин интересует интеллект?! – восклицает одна из героинь Агаты Кристи.
Это я перечитываю детективы. И ужасаюсь.
Мужчин не интересует интеллект? Правда? Но это же стыдно.
Это значит, что мужчина не относится к женщине как к личности. Он оценивает ее, как мясо. У него странные потребности – ему нужно только тело.
Я знаю немало мужчин средних лет, которые после развода женились или сходились с девушками, настолько невинными интеллектуально, что трудно было поверить в такую умственную девственность. «Не читала “Мертвые души”, ха-ха, отличная шутка!» Но не шутка. Не читала и не слышала даже.
Получается, что мужчинам хочется чего-то незатейливого. Хочется иметь такое, чем можно легко управлять. Хочется сидеть на диване, смотреть телек и орать на всю квартиру: «Ира-а-а-а-а! Ира-а-а-а-а!» Ира выпрыгивает из ванной, несется сломя голову, а он говорит ей: «Переключи на другой канал, я пульт потерял».
У мужчин, видимо, все еще старомодно – своеобразные представления о том, что такое жена. Жена должна быть красивой. И услужливой. Жить его интересами.
Знаете, неприятно наблюдать такие пары в развитии. Проходят годы, красота (относительная) уже не так радует, а разрыв становится все больше. Ты сидишь с ними в ресторане и наблюдаешь, как они переругиваются. Мужчина уже давно не сдерживается и рявкает на женщину, когда она выдает очередную глупость. Она, конечно, обижается, но не возражает. Или, наоборот, огрызается – и тогда тебе совсем неудобно.
Ведь девушки, которые попали не в свой круг, они тоже несчастны. Они не находят общий язык с друзьями своих мужчин. Они здесь чужие. Их собственные подруги мужчине не нравятся, он их игнорирует. Мол, тебя я терплю, но от своих куриц меня уволь. (Знаю только одно исключение – это когда подруг-куриц приводят домой ради секса.)
Всем плохо.
И смешно, что вся эта трагедия была придумана только для того, чтобы вспомнить старые добрые времена, когда женщина переходила в собственность мужа и должна была уважать и обожать его по умолчанию, в горе и бедности, в алкоголизме и бытовой тирании. Это странная мужская фантазия о безграничной власти над женщиной, которая (власть), видимо, загадочным образом повышает их самооценку.
Я понимаю, что у всех свои сложности, кризисы и прочее. Но давайте договоримся: пусть эти комплексы не выходят за дверь. Хотите общаться с кем-то ужас каким недалеким – делайте это дома.
Времена, когда в обществе бытовало мнение, что женщина – это просто украшение стола, прошли. Теперь быть глупой только потому, что ты женщина, непристойно. А мужчина, который выбирает неравного партнера, выглядит всего лишь похотливым болваном, которому срочно надо к психотерапевту. Или, возможно, к эндокринологу.
Секс по-простому для взрослых и усталых
Толстый пожилой немец и его крохотная жена-филиппинка, которую почти не видно за огромным блюдом с морской едой (и за животом мужа), – это уже обыденность. Филиппинка, кажется, открывает рот лишь для того, чтобы положить в него креветку. В другое время держит руки сложенными на коленях. Улыбается. Семенит сзади, когда они идут к машине.
Есть мужчины, которым нужна не подруга, а функция. Секс, уборка, массаж.
Я не готова их осуждать. И для такого мужа, и для такой жены это удачная сделка: оба получают что хотят и дальше сотрудничают по договору.
Здесь хотя бы все честно.
Другое дело, когда русские, например, мужчины полагают, что жена – это такой маленький домовой с сексуальными услугами, и настаивают, что это и есть некая утвержденная богом и людьми норма.
– Мне не нравится, когда жена работает, – говорит друг. – Она, конечно, много зарабатывает, но становится властной.
«Властной» – это значит, что теперь Он занимает не 80 % ее жизни, а 50 %.
Вот мужчины и едут в Малую Азию за женами. Или выписывают их по каталогу. Потому что жену содержать выгоднее, чем проституток и домработниц. Кажется, что это очень мужской, патриархальный подход.
Но девушки тоже, если честно, устали от сложноподчиненных отношений с мужчинами.
Ты занимаешься своими делами, работаешь, выходишь в свет, хлопочешь по хозяйству, воспитываешь детей – а между всем этим тебя еще все время озадачивают какими-то странностями, чего-то требуют, негодуют, обижаются, ссорятся.
Честно говоря, время от времени хочется объявить целибат – просто чтобы не впутываться в отношения хотя бы некоторое время.
Некоторым удается. Моя подруга была счастлива, когда закончились отношения с мужчиной, потому что теперь уже никто не настаивает на том, чтобы они спали в одной кровати, снимали один номер, никто не предлагает больше жениться и не скандалит с битьем посуды, когда получает очередной отказ. Она наконец получила назад свою жизнь и могла уже спокойно работать. По мужчинам она не скучает – все эти сцены и какие-то пьяные истерики до сих пор стоят перед глазами.
Но есть и другой метод.
Одна приятельница вышла замуж за гостевого рабочего из Нигерии. Он сидит дома, радует. Ну, и не забываем, что once go black – never come back. Знакомая эта, правда, не из рабовладельцев, а, скорее, авантюристка. Она была и в Нигерии, увидела, как там живут. Ей это все любопытно, она творческая.
И когда ты смотришь видео, которое она снимала, где танцуют парни из города ее мужа, то мысль о переезде куда-нибудь в Нигерию начинает уже дымиться. Это незабываемое зрелище. С позвоночником они делают такое, что самый непримиримый расист откажется от своих убеждений.
Но, конечно, отношения у них определенного типа.
– Надоели все эти, с тонкой душевной организацией, – говорит она. – Хочется, чтобы все было просто.
Но эта моя приятельница – она и молода, и красива, и талантлива. А, например, в Португалии часто видишь на улице женщин лет пятидесяти, не в самой лучшей форме, причем белых (не португалок, а, наверное, англичанок), которые с перекошенными от счастья лицами идут, вцепившись в своих молодых чернокожих любовников. У любовников вид напряженный: они с тоской разглядывают красивых девушек и, наверное, мечтают получить наконец вид на жительство и бросить свою госпожу.
Незаметно появился такой бизнес – черные парни для отзывчивых дам.
Большинство черных прилично говорит по-английски: у них в Африке у каждого племени свой язык, поэтому общий – только английский, иначе они все друг друга не поймут. Они молоды, красивы, выносливы и очень нуждаются.
А женщинам нужен секс и не нужны сложности, которые так любят европейцы. Слишком много знаний, сомнений, переживаний на пустом месте.
В этом есть нечто порочное и низменное, конечно, но это даже занимательно, потому что где бы мы были без грязных тайных страстей?
Тем более что женщины избавляются уже наконец от своих фашистских романтических иллюзий. Ты взрослая, самостоятельная, ты можешь себе позволить не только машину, кредит на квартиру, но и такого мужчину, который не будет истязать тебя своими претензиями.
В России такое пока невозможно. Во-первых, тут женщины визжат от ужаса при слове «вибратор». Секс ради секса их не привлекает. Они возвышенные.
А потом условные гастарбайтеры в России – это совсем не та публика, что черные из ЮАР или Нигерии. Я фотографии из Африки этой своей подруги, у которой черный муж, смотрела взахлеб – это пока что лучший журнал мод, увиденный мной в жизни. Одежду они покупают на развалах (туда же приходят тонны гуманитарной помощи). Но у них такое гениальное чувство цвета, такое стилистическое чутье, что мужчины и женщины в этом «винтаже» выглядят в сто тысяч раз лучше белых, одетых в «Прада». Ну, и фигуры. Они танцуют каждый день: свадьба, похороны – все повод для танцев. Отсюда изящество, пластика.
В общем, не сравнить с красавцем из Таджикистана, одетым в спортивный костюм «Абибас» и псевдокрокодиловые ботинки с загнутыми носами, который разве что высокохудожественно сидит на корточках.
К тому же многие русские девушки измеряют свой социальный уровень по мужчине, с которым встречаются. Если мужчина значимый, то и женщине перепадает его слава. А сама по себе она так, трафарет.
Но так как черт знает сколько женщин нянчатся с пьяницами, бездельниками и просто откровенными мудаками, то, честно говоря, я на их месте лучше бы пригрела привлекательного гостевого рабочего, который хотя бы починил этот пресловутый кран и вообще мог бы напомнить, что такое настоящий горячий секс.
Хотя им, безусловно, придется смириться с общественным презрением, ведь гостевые рабочие из Азии – это наши неприкасаемые, наша каста униженных.
Однажды на кассе в магазине еды я спросила даму средних лет: «Вы вместе?» – и указала на высокого красавца-узбека (вопрос был задан, чтобы понять, на какой кассе меньше очередь).
Так она вся взвилась, даже шуба завернулась: «Нет! Вы что! Конечно нет!»
Но при этом в таких неоднозначных связях есть совершенно потрясающий момент – он в том, что секс заставляет людей послать к черту общественное мнение с любыми расовыми, социальными, материальными предрассудками.
Секс сильнее всего. Даже если ты – дама неопределенного возраста, а твой друг – молодой жадный любовник из ЮАР, то ты ради нескольких месяцев или лет радости становишься свободным от давления толпы человеком. Кто-то подумает, что ты выглядишь глупо. Но тебе наплевать. Может, это они выглядят тупо со своими предубеждениями.
Мы вообще все выглядим глупо по большей части – и хорошо, если хоть иногда оно того стоит.
Наша национальная трагедия в том, что русский человек всегда стремится к безупречности. Отчаянно стремится, но безнадежно.
Либо идеально - либо никак. Лучше никак, чем несовершенно, пусть лучше разруха, скука, уныние, чем не дотянуть до эталонной, стопроцентной идеальности.
Если, например, писатель, то Великий. Зачем писать, если ты не Лев Толстой? Если на каждую твою строку давит все величие и совершенство русской литературы, если тебе грозит призрак Достоевского, а бюст Набокова хмурится, глядя, как ты ковыряешься в словах, жалкое ничтожество?
Но что литература, если русский человек даже из дома выйти не может в спокойном и легкомысленном настроении, нацепив на домашние вязаные носки шлепанцы, чтобы купить себе кофе и булочку?
Нет. Русский человек умоется, причешется, старательно выберет галстук, который подходит к цвету нижнего белья, и лишь тогда решится выбраться в булочную.
Это берлинцы могут себе позволить сидеть по утрам и в носках, и в шлепанцах, и в пальто на пижаму, и читать свой Morgen Zeitung в криво напяленных очках за уличным столиком.
Знаете, в Москве вдруг посещает этот синдром - идеальности. В Берлине я два месяца жила вообще без зеркала и смотрела на свое отражение на улице, в витрине. Это была такая лотерея: могла себе понравиться, а могла и не очень. Даже если рубашка драматически не сочеталась с юбкой - ну и что? Да пусть так и будет, это же забавно.
Забавно - это как-то легкомысленно, шутовство какое-то. Как можно быть забавным? А вдруг осудят? А вдруг будут хихикать за спиной? Русский не может себе позволить быть забавным. Если ты вдруг заметил, что туфли не так уж хорошо сочетаются с джемпером, выйди из машины и покончи с собой.
Знаете, в Москве очень-очень много очень-очень хорошо одетых людей. И это даже как-то... стремно. Но самое страшное в том, что пропали городские сумасшедшие. Ну, в год одного, может, встретишь, да и тот всего-навсего пьян. А раньше на улицах часто встречались странно одетые чудики, которые жили, казалось, в каком-то своем мире, и ни до кого им не было дела. А сейчас так мало странного в городе.
Приходишь в клуб - там все такие симпатичные и модные, и такие скучные, все так хорошо себя ведут, что хочется немедленно вернуться домой, пить коктейль из портвейна с пивом и смотреть «Давай поженимся».
Очень хочется делать что-то странное, идиотское - ну, просто чтобы ощутить эту чудесную детскую свободу, когда ты можешь дурить сколько угодно лишь потому, что ты еще маленький и тебе можно.
Тебе прощают. Тебя еще не покалечили правила и упреки. Тебя еще не раскатали по асфальту за то, что ты закончил семестр с четверкой. С четверкой! Все пятерки, одна четверка - это ведь ужасно.
Я так благодарна отцу за то, что его кроме моего английского и моего русского вообще ничего не интересовало. Если я балансировала на грани неудов, он нанимал репетиторов, конечно, чтобы из школы не выгнали, но никого и никогда не волновало, что там у меня по физике, алгебре, биологии - если выше двойки. Мои идеальные оценки никому не были нужны.
В то лето, когда мне было уже почти 14, мы с отцом первый раз поехали в Западную Европу, в Германию. И больше всего меня, вполне себе советскую девушку, поразило не то, что в магазинах полно добра или что на улицах пахнет кофе, а не крысами, а то, что люди лежат на ступенях, на газонах, сидят на полу в аэропортах или в галереях.
С советских ступеней и газонов гоняли, это было практически неприлично - взять и сесть на ступеньки.
Я до сих пор знаю людей, которые не решаются лечь на газон - они в ужасе оглядываются и все ждут, когда их прогонят.
Это я к тому, что степень несвободы проверяется на самом деле вот такими мелочами.
В фильме Соловьева «Асса» самым главным эпизодом, ради которого все его и смотрели, была сцена с сережкой. Герой Африки носил серьгу - фотографию Друбич на крючке, и за это его избили милиционеры. Потому что он «не как все». Странный. Забавный. Советский человек не мог быть забавным. А уж тем более странным. Эта сережка была символом всей советской диктатуры.
Нелепость в том, что до сих пор странным быть неприлично. Совершенство как кодекс общественных установок, как отсутствие малейших признаков странностей, как стремление получать от общества только отличные оценки, как страх осуждения - это, честно, трагедия в масштабах страны.
В нашем современном обществе не может быть Хармсов, потому что мы осуждаем парадоксы, безумие, воображение без ограничений, ассоциативную фантазию. Только прямая и мрачная достоевщина - строгий идеальный реализм с доброй порцией безнадежности.
Но, черт, как же скучно жить. Все вокруг такие красивые, умные, добрые и здоровые, что тоска прямо висит в воздухе. Это идеальный мир без юмора и без творчества, без малейших намеков на свободу самовыражения. Мир, в котором радует даже дурной вкус: он хоть как-то разнообразит эти идеальные будни, вызывает смех.
У подруги потрясающий бойфренд: талантливый, красивый, умный, обаятельный. У них восхитительные отношения. Только секса нет уже три года.
Подлость даже самой большой любви в том, что она заканчивается. У вас все чудесно: отличный дом, замечательный ребенок, вы друзья, вы команда. Вы никогда не найдете человека лучше. Но вот только секса больше нет - и вряд ли будет.
Я сижу у подруги в гостях, в ее фантастической квартире, и она сама потрясающая: веселая, остроумная, жизнерадостная. Мы пьем вино, болтаем обо всем подряд, у нас нож, испачканный маслом, валяется на столе. Приходит ее муж, тоже очень славный человек, - и вдруг все резко меняется: нож уже в раковине, масло со стола вытерто, включена другая музыка. И вот мы сидим так чинно и благородно, что даже Елене Мизулиной стало бы скучно.
У них, знаете, потрясающая семья. Они очень давно вместе. Они поддерживают друг друга. У них все получается. Но я замечаю, что они друг друга раздражают. Они приглашают гостей и каждый вечер смотрят кино, потому что им немного страшно остаться наедине со своими чувствами.
За годы великой любви люди создают, например, общее дело или реставрируют какой-нибудь старый дом и со всего мира везут в него мебель. И этот бизнес, или этот дом для них как ребенок, а может, даже больше - из ребенка еще неведомо что вырастет, а тут люди уже находятся в мире своей мечты.
И я смотрю на идеальный мир моих друзей и понимаю, как трудно или, скорее, невозможно взять все это и разрушить.
Но состояние несчастья, в котором они находятся, - оно прогрессирует. Его становится все больше и больше каждый день. И у них появляется такой странный выбор, когда каждый должен определиться, чего он хочет - плохого или худшего.
Один мой знакомый уже несколько лет никак не может уйти от жены к любовнице, потому что осознает, что с любовницей будет еще хуже. С женой у него уверенные, надежные отношения. И человек она прекрасный. Просто различия характера с возрастом становятся все более очевидными. Невозможно взять и уйти от того, кого ты еще любишь, пусть только как друга или сестру. Это не по отношению к ней будет жестоко, а уже к самому себе. И у них все общее. Все, что есть, они создавали вместе. Радовались первой квартире, второй, дому, другому дому, дому в другой стране. Это такие теплые, такие хорошие воспоминания, что он не в состоянии просто взять все это и выбросить. И нет ответа, станет ли он без всего этого счастливее.
При этом никакие тренинги, ни посещения аналитиков, ни религия, ни йога не помогут ему снова влюбиться в человека, от кого он устал: это не бес в ребро, а конец романтической любви. Поэтому он завел еще одну любовницу. Получилась уже такая измена в кубе. Хотя вопрос тут совсем не в нравственности, а в поисках выхода.
У меня есть знакомая пара, которая любила свинг. Обмен партнерами, секс в свинг-клубах, секс-вечеринки. Если люди долго это практикуют, то в конце концов они определяют для себя некий постоянный круг и собираются своей компанией не в общих местах, а отдельно. В сообществе моих знакомых было примерно пятьдесят человек. Долгое время было весело: они снимали дома под Москвой или виллы в Мексике и были отличной общиной. Но вдруг оказалось, что на вечеринках все эти люди вместо секса сидят и обсуждают дела, детей, просто сплетничают. Все они устали друг от друга и сексуально друг другу больше не интересны. Это было огромным разочарованием: всё, над чем они так долго работали, всё, к чему привыкли и что любили, вдруг потеряло смысл.
Это счастье - осознать, что выбрал неправильного человека. С таким, может, расстаться тоже непросто, и ты тоже утрачиваешь нечто ценное для себя, переворачиваешь с ног на голову всю свою жизнь. Но здесь хотя бы все однозначно. А если ты выбрал единственного, идеального и вдруг перестаешь его хотеть - это драма. За все то время, что вы вместе, нигде ты не видел человека лучше. Никто тебе не был интересен. И вдруг оказывается, что тебе все равно, что целовать - любовь всей своей жизни или вареную картошку.
И вы даже не ругались, вы не накопили злость. У вас не было таких кризисов, когда вы готовы были расстаться, а потом решились держаться друг друга, и сейчас ясно, что это было заблуждение. Просто так случилось, что вы друг другу больше не любовники.
Есть люди, которым мысль расстаться в таких обстоятельствах даже в голову не приходит. Они так преданы друг другу, их чувства такие крепкие, что для них это просто невозможно. Нельзя сказать, что они живут счастливо, но, может, мирно. Более-менее. Они настолько не представляют жизнь друг без друга, что готовы мириться с такого рода семейной дружбой.
Иногда именно в этих ситуациях люди интересуются разными практиками, тем же свингом, но это, конечно, не всем подходит. Некоторые просто закрывают глаза на то, что семья - дома, секс - за пределами. Но, что бы они ни сделали, они не просто себе навредят, а разломают в щепки собственную душу.
Знаете, лично мне присущ максимализм - я всегда устремлюсь напролом, даже если мне самой от этого больно и тяжело. Но бывают случаи, когда я совершенно не понимаю, что делать, или что бы сделала, оказавшись в чужой шкуре. Это какой-то чертов выбор Софи, заключенной-еврейки, которую начальник концлагеря заставил выбирать, какого из ее детей ему убить.
Возможно, единственное, что может здесь хоть как-то помочь, - это честно обо всем разговаривать. Моя подруга, у которой три года не было секса с бойфрендом, несколько раз пыталась обсудить это с ним. Но когда человеку трудно о чем-то говорить, он находит много уловок, чтобы отвертеться.
И все равно надо пытаться. Это единственное, что можно сделать. Если нет секса, то должна быть хотя бы честность. Несчастье от этого не станет меньше, но чувство вины за секс на стороне перестанет отравлять вашу мирную жизнь.